Не время для славы - стр. 36
Кирилл присел на корточки и рассеянно подбросил в ладони кусок штукатурки с налипшим на нем камнем.
– Господи, – выдохнул за спиной Штрассмайер, – у них что, были пушки?
– «Шмели», – сказал Кирилл, – это стандартная тактика спецподразделения при штурме боевиков. Всаживаешь в окно «шмель», подавляя огневые точки противника оружием неизбирательного действия. Термобарический взрыв выжигает все в радиусе тридцати метров. Они всадили в окна восемь «шмелей».
– И охрана вашего вице-премьера отбила такую атаку? – изумился Баллантайн.
Он обернулся. Белокурый тролль Хаген и черноволосый джинн Ташов стояли у обрушившейся стены, молчаливые, неподвижные, и заходящее солнце словно кипело на вытертом стакане подствольника, навинченного на автомат за плечом Хагена. Чуть поодаль стояла шеренга затянутых в камуфляж бойцов.
– Ох черт, – пробормотал Баллантайн, – конечно же. Извините.
Ташов прошел в распахнутую стену столовой, и Кирилл последовал за ним. Перекрытия, выходящие к хоздвору, были разворочены навылет, как грудная клетка разрывной пулей. В море битого кирпича плыл ржавый обруч от люстры.
– Кто покушался на Хагена? – спросил Кирилл.
– Был такой. Чеченец. Шамсаил.
«Был»? То есть уже нет?
Словно зябкая тень скользнула над руинами.
– Если он чеченец, – сказал Кирилл, – у него остались родичи. И Хаген ведет себя непередаваемо легкомысленно. Я, конечно, понимаю, что он не знает, что такое страх. Точнее, он знает, что это такая штука, которую все живое испытывает при виде его. Но…
– Там никого не осталось. – сказал Ташов. Помолчал и добавил: – Даже женщин.
В Кирилла словно плеснуло жидким азотом.
– Совсем никого? – спросил Кирилл.
Ташов молчал. Кирилл поднялся с корточек и подошел к разорванной стене. За стеной была пропасть, далеко внизу в сомкнутых ладонях гор лежали белые крыши Бештоя, и четырехгранный гвоздь минарета возвышался рядом со сверкающей на солнце стеклянной крышей над разрушенным роддомом.
Кириллу всегда казалось, что Красный Склон – это был конец. Начало истории было в роддоме, конец – на Красном Склоне. Только теперь Кирилл понял, что Красный Склон – это всего лишь одна из пересадочных станций долгой дороги.
– У нас в селе, – шевельнулся сзади Ташов, – был парень по имени Абдурахман. Боролся. Хорошо. А потом стал бегать по горам. Ментов убивал. У меня троих убил. Потом… Джамал узнал, что Абдурахман вернулся домой. У него дом был третий от моего.
Ташов замолчал. Кирилл глядел вниз, на стеклянную крышу, с которой началась дорога. Он не был уверен, что в конце этой дороги тех, кто идет по ней, ждет что-то хорошее, но эта дорога была такого рода, что, однажды ступив, свернуть с нее было нельзя. Он думал, что Ташов уже больше ничего не скажет, но тут гигант заговорил вновь: