Не возвращайся - стр. 30
Не знаю, что чувствует Тамила, но судя по тому, как она краснеет и губы кусает — ей как минимум неуютно. А вот мне… зло, наверное.
Да, мне зло. На эту девицу, которая хоть и юна, но уже не ребёнок и за свои поступки должна отвечать. Но больше — на Пашу. Муж так уверенно заявлял, что не изменял, что даже не думал об этом. Но почему же он не предоставил мне доказательства своей невиновности? Потому что настолько горд и обижен? Или потому, что этих доказательств нет?
— Тамила, — обратилась я к ней, и девушка вздрогнула, — надеюсь, ты понимаешь, что Глеба тебе стоит избегать. Увидишь в институте — не подходи к нему, не пытайся с ним играть.
— Я не… я и не собиралась…
— Вот и замечательно. Если у тебя есть хоть крупица совести — моего сына ты будешь сторониться. Если не будешь — я всё равно узнаю, и… я не люблю угрожать, но ради своих детей я на всё готова, и это «всё» тебе не понравится. Ты понимаешь, о чём я?
Тамила подняла на меня взгляд, но отвела его через короткий миг. Кивнула, сглотнула тяжело.
— Я поняла, Анастасия Николаевна. Вы можете не верить, но мне очень стыдно перед Глебом. Он лучшего заслуживает. Я знаю, что сделала ему больно. Мне он, правда, нравился. Но… простите, — пропищала она.
— За что простить?
— Вы знаете, за что. Чувствам не прикажешь, — прошептала Тамила и снова замолчала. А затем её словно прорвало, девица, глотая слова, запинаясь, выпалила: — Я понимаю, что это неправильно. У вас семья, дети… я даже не рассчитывала ни на что, клянусь вам. Где я, и где Паша! Но мы общались, сблизились и, о, Господи, — она спрятала лицо в ладонях, выдохнула шумно, — мы влюбились так, что я даже забыла про вас, про Глеба. Мне должно быть стыдно, но мне не стыдно за наши чувства.
— Хватит. Достаточно.
— Подождите, — она схватила меня за руку. — Вы для Паши в приоритете, он мне прямо сказал — что на этом всё. И я понимаю его, вы же Пашина семья. Но вы бы видели, как он несчастен! Паша ведь любит меня, но ради вас готов отказаться от нас.
Меня колотит. Глохну от боли и гнева. Либо Тамила великая актриса, либо она правду говорит — тихо рыдает, смотрит на меня с мольбой, и… любит. Пашу. Моего мужа.
— Ты смеешь просить меня отойти в сторону и благословить вас?
— Я… да, я прошу. Я смогу сделать Пашу счастливым, — губы Тамилы скривились, она разрыдалась, развернулась и побежала по лестнице прочь от меня.
А у меня по-прежнему нет слёз. Из-за ерунды я плакала тысячу раз, а сейчас, когда по десятибалльной шкале боль ощущается на максимум — не могу.
Я подошла к подоконнику, опустила на него сумочку, прижалась лбом к прохладному стеклу. Как же я хотела увидеть в Тамиле наигранность. Браваду, ложь, хоть что-то, что дало бы мне веру в мужа.