(Не)влюбляйся! - стр. 21
– Да, – смущенно отвечаю, сканируя бутоны и белых роз, которые разбавляют бордовые всплески.
Он протягивает мне коробку, где собрана вся композиция. С легкостью беру ее в руки, подмечая, что мой любимый букет от поклонника, тот, из бордовых роз, был необъятный и очень тяжелый.
– Значит, извинения приняты?
Артур протягивает мне свою ладонь. Она большая, ухоженная, по-мужски красивая. Подарив скромную улыбку, я кладу в нее свою руку.
Бисаров улыбается, одаривая меня своей белоснежной улыбкой, и ведет к своей машине.
Не покидает ощущение, что за нами следят. Между лопаток постоянно жжет, словно раскаленное железо мимолетно касается, оставляя уродливый отпечаток.
– Все в порядке? – спрашивает, когда я в очередной раз оборачиваюсь.
– Конечно, – усаживаюсь на пассажирское сиденье и захлопываю поскорее дверь.
Обрубаю непонятные мне ощущения.
– Хочу показать тебе любимое место. Можно?
В свете фар и огней города его глаза блестят по-особенному. Зазывно, что ль. Хоть он и хочет казаться правильным и воспитанным, в душе тот еще чертенок.
Но мне хочется узнать другую его сторону. Ту, что он не показывает родителям или знакомым его родителей. Даже той, кому предложили ему в жены.
Хочу узнать, кто такой Артур Бисаров. Может, Гаранин только кипиш наводит со своими “будь осторожна”?
Вглядываюсь получше в его черты лица, взгляд, всматриваюсь пристальней и ничего предосудительного не вижу.
Да, выпил немного, нарушил правило, но ведь извинился. В конце концов, кто из нас безгрешен? Гаранин? Уж за его плечами грешки посерьезней будут, в этом уверена.
– А… куда мы едем?
Находясь в своих мыслях, не заметила, что мы выехали за черту города. Фонари по двум сторонам дороги исчезли. Путь освещается только фарами дальнего вида.
Чувствую себя сейчас некомфортно. Не сказать, что я не люблю сюрпризы. Но, говоря о том, что он хочет показать мне любимое место, думала, что это будет ресторан, парк или что-то в этом роде.
А передо мной дорога, снова жуткая темень и Артур по левую руку.
Рефлекторно вжимаюсь в кресло, ноги свожу вместе, а пальцами сдавливаю крохотную сумочку на коленях. Кажется, даже волоски напряглись на моей голове.
– Нам долго ехать? – спрашиваю не своим голосом.
Почему в таких ситуациях, когда надо что-то делать: кричать, звать на помощь, отбиваться – делать все, чтобы спастись, многих словно парализует. Язык присыхает к небу, мышцы атрофируются, за всем будто наблюдаешь со стороны?
Думаю и не понимаю, почему такое происходит со мной. Я не трусиха, научилась работать со своим страхом. Однако сейчас опутана сетями – не выбраться.