Не верь. Не бойся. Отомсти - стр. 22
– Мир вокруг тебя не вертится, – замечает наставительно и отходит к окну, зависнув взглядом на шоссе в паре десятков метров.
– Кто-то хочет насолить Владу? – переспрашиваю оторопело. – Вы вообще все заказы в городе на издевательства выполняете? – вырывается ядовитая подколка.
Ветров бросает недоуменный взгляд через плечо, я прикусываю язык.
– Далеко нет, – отвечает неожиданно спокойно. – Вы у меня особенные.
– Почему Вы прямо не скажете, что я делать должна? – не выдерживаю, нервы в его присутствии в струну натягиваются. – Вы же что-то хотите взамен на свою помощь? Это очевидно, просто так никто ничего не делает.
– Очевидно, что, если я влезу, кто-нибудь умрёт. Ты, я, Покровский. Это для примера. Но суть в том, что конечная цель у нас всех одна. Для вас это вопрос жизни, для меня – дело жизни.
Впадаю в ступор. Долго просто разглядываю его затылок. Я, Покровский, для вас, дело жизни. Срочно нужно обсудить это с Ярославом!
– Мне нужно время, чтобы обдумать Ваши слова, – проговариваю уже более сдержанно. – И хоть капля жизненных сил.
– Понимаю. Ложись, закрой глаза.
Он фотографирует меня. Происходящее дико и странно, но у меня даже мысли не возникает воспротивиться.
– У тебя два часа, пока он не проснулся, – бросает напоследок.
Подскакиваю, дверь ещё закрыться не успевает. По голове точно молотом бьёт, прибивая обратно к кровати, к лицу кровь приливает, тошнота возвращается. Приходится немного умерить пыл, только время засекаю.
Крадусь по коридору. Плача из соседней палаты в коридоре совсем не слышно, отмечаю машинально. На посту никого, прохожу никем не замеченной. Страшно: чем ближе подхожу, тем больше успеваю надумать. Вдруг это очередная провокация? Западня. Он сделает снимки и случится что-то ужасное, непоправимое.
У двери ещё колеблюсь, но стрелка на наручных часах подгоняет, будто в спину подталкивает. Глубоко вдыхаю и прислушиваюсь к голосу интуиции. Верю или не верю?
Муж меня убьет.
Влад спит. Сердце сжимается, когда смотрю на его рану на лбу и руку в гипсе. Дрожит все внутри, когда касаюсь кончиками пальцев его щеки. Сначала осторожно, опасаясь, что он проснется. Но, похоже Ветров что-то вколол ему: он даже не шевелится.
Забираюсь к нему на кровать. Обнимаю, прижимаюсь всем телом. Глажу, сжимаю, плачу, остановиться не могу. Целую.
Целую, целую, целую.
Любимый мой… выкрутимся. Выкрутимся! Справимся! На нашей стороне сам дьявол.
Пригреваюсь, понимаю, что ещё чуть-чуть и усну. Смотрю на часы и хмыкаю: Ветров рассчитал чуть ли не по минутам. С трудом отлипаю от горячего поджарого тела, нежно целую в губы и плетусь по коридору, отмечая, что небо уже сереет. Веки тяжелые после бессонной ночи и слез, в висках пульсирует боль, но едва прохожу в палату, слышу все тот же женский плач.