Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник) - стр. 85
– А… приговоренные к высшей мере тоже здесь?
– «Вышаки»? Нет, этих ребят мы специально подальше от сложного контингента убрали. Они в одном корпусе с малолетками, только на другом этаже. – Заметив недоуменный взгляд Самохина, пояснил: – Там особо оборудованный продол для смертников. Потолки, стены и полы в их камерах железные, окошки малюсенькие, двери, кроме замков, сигнализацией заблокированы, так что не выскочат. Кроме «вышаков», мы на том продоле самых опасных зэков держим. Сейчас Кречетова туда поселили. Слыхали про такого? Бизнесмен, кооператор. Денег нахапал столько, что даже ручки дверные у себя в квартире золотые поставил! Теперь в одиночке парится.
– А там дежурный наряд… надежный? – не удержался Самохин.
– Стараемся таких подбирать. Да где их, надежных-то, взять, – вздохнул замполит. – С кадрами напряженка. Изолятор вроде штрафбата. Сюда что зэков, что сотрудников – на исправление посылают. Вот вас, к примеру, за что?
– Ну, для меня эта служба вроде как для вас, повышение, – усмехнулся Самохин. – В колонию, где я работал, в глухомань, даже на исправление не посылали…
Барыбин показал Самохину комнату, где обосновался старший дежурный по корпусу. Протиснувшись следом и поздоровавшись, майор с удивлением услышал в ответ лениво-томное:
– Приве-е-тик, товарищи офицеры.
Оглядевшись, Самохин увидел сидящую вполоборота за обшарпанным канцелярским столом сияющую, будто солнечный зайчик на мрачной тюремной стене, блондинку. Форменный китель не сходился на ее груди и был расстегнут. В изящно отставленной белокожей, холеной руке с перламутровым маникюром дымилась грубая «Прима». Пепел дама стряхивала в пустую консервную банку.
– Вот. Привел к вам нового сотрудника. Познакомиться, – явно смущаясь, обратился к блондинке Барыбин.
– Оч-чень приятно, – хрипло проворковала дама, протягивая Самохину не занятую сигаретой руку словно для поцелуя, – старшина внутренней службы Эльза Яковлевна Герцег. Не в смысле герцогини, к сожалению, а всего лишь старшая по корпусу в этом гадючнике. Зэки и некоторые несознательные сослуживцы зовут меня Эльзой Кох, оскорбительно намекая на мою национальную принадлежность. А я, к вашему сведению, русская патриотка немецкого происхождения. Хотя менталитет, должно быть, дает себя знать, иначе бы я здесь не работала…
Немного ошарашенный Самохин осторожно пожал пухлую, теплую руку, представился смущенно:
– Владимир Андреевич… майор, то есть, Самохин.
– Эль… товарищ старшина, – утер вспотевший лоб Барыбин, – майор Самохин у нас человек новый. А вы один из самых опытных сотрудников… сотрудниц… В общем, расскажите ему, как ведется покамерный учет заключенных, – наконец стряхнул с себя наваждение и закончил на одном дыхании замполит.