Не верь, не бойся, не проси… Записки надзирателя (сборник) - стр. 44
Мразь тюремная
Рассказ
В конце мая старшего оперуполномоченного Самохина телефонограммой вызвали в областное УВД. Майор всю жизнь прослужил в отдаленных колониях, без постоянного пригляда высокого тюремного начальства привык к некоторой вольности и не любил бывать в управлении. Даже в отутюженной по такому случаю форме, подстриженный зэком-парикмахером, Самохин все равно чувствовал себя замшелым провинциалом на фоне щеголеватых, презрительно-вежливых офицеров, снующих по ковровым дорожкам «центрального аппарата».
Переслужив уже все установленные сроки, майор в последнее время все чаще подумывал о пенсии, но тянул с рапортом, страшась остаться не у дел, без этой опостылевшей, но такой привычной работы. С трудом представлял он, как, проснувшись однажды утром, не пойдет больше знакомой тропинкой по дощатому мостику через овраг, мимо часовых на вышках, злющей, хрипящей от ярости на крепкой цепи конвойной овчарки в предзоннике, не услышит знакомого лязга электрозамка на металлической двери вахты, отгораживающей колонию от остального мира, а останется дома, сможет сколько угодно валяться в постели, читать какие-то книжки, болтать с женой Валентиной о разных пустяках… А может быть, уподобившись своим отставным сослуживцам, примется за огородничество, заведет живность – кур, поросенка…
Но книг майор давно не читал – не попадались как-то интересные, берущие за душу, с женой за долгую совместную жизнь, не даровавшую им детей, переговорили, кажется, обо всем, а при встречах с приятелями-пенсионерами, хваставшими необыкновенными сортами огурцов или клубники, на Самохина нападала неудержимая зевота.
«Мичуринцы хреновы…» – раздраженно думал он о бывших сослуживцах, удивляясь их безмятежному счастью. А ведь они лучше других знали про мир, который затаился покуда, но поднимает уже голову совсем рядом, за надежным до поры колонийским забором. Надежным потому, что тянут лямку старые служаки вроде Самохина. И стоит им отправиться разом на пенсию, как заворочается, забурлит, набирая силу, загнанный в зоны преступный мир, выплеснется за колючую проволоку и стремительно, не сдерживаемый больше никем, зальет улицы городов и поселков…
Так думал Самохин, и мысли эти, тщательно скрываемые от окружающих, позволяли ему чувствовать некий высокий смысл в своей не слишком удачно сложившейся в общем-то жизни.
Причина вызова Самохина в управление вскоре прояснилась и оказалась не связанной с осторожными мечтами майора о пенсии. Собирали очередное совещание колонийских оперов, и требовалось быть готовым представить краткий отчет о количестве совершенных в зоне и раскрытых местными «кумовьями» преступлений, указать число изъятых у зэков запрещенных предметов – колюще-режущих заточек, спиртного, наркотиков, денег…