Не верь мне - стр. 24
На фоне стресса загремела в больницу. Это вообще загадка, как я смогла Кроша доносить. Я тогда больше месяца на сохранении провалялась. Апатично и безэмоционально. Не представляла, что умею быть такой.
В один из вечеров приехала мама, мы с ней долго сидели в холле больницы, я куталась в длинный махровый халат, не способная согреться. Она мне долго что-то рассказывала. Про дочь, про братьев, про племянников. На автомате кивала головой и немигающим взглядом рассматривала трещины на полу.
А потом… А потом я заработала первую в жизни пощёчину от матушки. Слава богу, последнюю, больше бы не простила, а вот тогда в тему оказалось.
– О себе не думаешь, о детях подумай, – отчитывала меня она. – Думаешь, тебе тяжело? Об Аньке бы подумала. От тебя мужик ушёл, а у неё и отец неизвестно где, и мать вконец рехнулась.
Я подняла на неё свои глаза, полные слёз.
– Мам, как мне без него? Мы же… с пятнадцати лет вместе.
– Легко. Зубы сжала, провылась в подушку и вперёд, с гордо поднятой головой. Я же без вашего отца вас троих вытянула. Вот и ты с двумя справишься.
Хотелось ощетиниться, кричать, что она меня не понимает, что папа умер, а меня предали. Но мозгов промолчать хватило, осознав, о какой же херне я всё-таки думаю.
Меня хватило ровно на две недели. Крош родился недоношенный, мелкий и слабенький. И это одна из тех вещей, которую я вряд ли смогу себе простить. Нет, не своё враньё Измайлову, не то, что у меня двое детей без отца растут, а именно то, что из-за своей неадекватности чуть не потеряла сына. Как оказалось, две недели перинатального центра позволяют очень так неплохо прийти в чувства и уже наконец-то собрать себя в кучу. Отрезвляет, короче, от лишних эмоций, обид и заблуждений. Я тогда каждую ночь клялась, что справлюсь в этой жизни со всем чем угодно, лишь бы с сыном всё в порядке было. Имя ему боялась давать, суеверная дура. Собственно, тогда впервые и зародилось наше «Крош».
Забирали мы его вдвоём с Костей – моим старшим братом. Меня опять тянуло реветь.
– Не смей, – строго велел он, и я послушно кивнула.
Продержалась два года – не ревела даже в самые сложные и отчаянные моменты, кусала губы, скрипела зубами и не смела. Но опять-таки это было потом, а сейчас мне нужно было научиться одной выживать с двумя детьми.
Измайлов продолжал слать деньги. День в день, срок в срок. Первым порывом было просто послать его. Но. История с Крошем научила одному – сначала думаешь, а потом истеришь. На моё пособие я бы не потянула. Вообще никак. Садиться на шею маме тоже был не вариант. Пришлось душить свою гордость и терпеть год, пока не смогла выйти на работу.