Не ты - стр. 40
- Зачем? – спросил только, растирая большим пальцем тонкие практически невидимые линии.
- Да по глупости детской.
- По глупости не вскрываются.
- По глупости и не такое делают. Благо, поумнела.
Он на это надеялся. Тер ее шрамы пальцем, будто хотел их соскоблить с кожи, и размышлял о том, что могло заставить ребенка пойти на такое. Ей же двадцать всего, а рубцы практически стерлись, значит, давно дело было…
- Все равно, глупая.
- Да, - сморщила нос, - кто ж после такого умной назовет? Только знаешь, что? В прошлом этом все. И вообще… так странно с тобой вот так разговаривать.
- Как, так?
- На равных. Удивительно. Все в один момент – вжик! – Маша сделала пальцем круг и снова уткнулась в тарелку.
- Ну, ты, вроде как, и не против? – вдруг засомневался Самохин, - или, если я чего-то не понял, ты так и скажи. А если за место боишься – так ты это брось. Я грешное с праведным не путаю…
- Нет… Я… меня все устраивает, - мягкая ладошка Маши легла поверх его сжатого кулака и осторожно его погладила. – Если бы вы мне не нравились, я бы никуда с вами не пошла. И никакая работа не заставила бы меня сделать это.
Он стиснул челюсти. Накрыл своей рукой ее руку. Сдавил. Даже себе не признаваясь в том, какое испытал облегчение.
- Ешь тогда. Худющая…
- А вы мне о себе расскажите.
- Мы же на «ты» уже?
- Привычка, - робко улыбнулась Мура. Самохин кивнул:
- Да нечего особенно рассказывать. Мне сорок, живу работой. Есть сын. Проблемный. Но тебя это не будет касаться, так что не переживай.
Было странно вот так о себе рассказывать. Немного по-детски даже, но ведь и Маша не так давно из детского возраста вышла. Вот тебе и прелесть связи с малолеткой. Дмитрий улыбнулся краешком губ. Все же циника в себе победить не так просто. Привык он как-то к товарно-денежным отношениям. А тут… Даже немного терялся. А может, всему виной стремительность развития событий? Он как-то даже не понял, как это случилось. Не переварил, не утряс в себе. Порыв – вжух, и она уже рядом. На расстоянии вытянутой руки. И могла ведь и под ним уже очутиться, что-то он не заметил, чтобы Маша противилась. Низ живота обожгло. Член в штанах дернулся, стоило только вспомнить, как охр*ненно было ее целовать.
Самохин поморщился. Такой стояк, да без возможности разрядиться – абсолютно ненужное неудобство. Но ведь, какого-то хрена, он решил не спешить! А теперь, что прикажете, включать заднюю? И что он будет тогда за мужик? Не малец ведь. Потерпеть может. А покуда цветочки носить, да за ручку держаться – зудел чертов циник внутри. Но с его речами Дима поступал, как Одиссей с сиренами. Уши не затыкал, но слушал без влюбленности. Еще и отгавкивался про себя. Мол, а что? Можно и цветочки. Для разнообразия. Для такой-то девочки. И почему-то даже этот скептичный засранец затыкался, когда о ней заходила речь.