Не (твоя) невеста - стр. 1

Агата Лав

На мне узкая скрипящая юбка, но он хочет сделать ее еще уже. Широкие мужские ладони тесно обнимают мои бедра и идут вверх, вдавливая плотную ткань в кожу. Он не задирает ее, но обжигает горячим прессом. И влажно дышит мне в затылок, навалившись массивным телом. Он очень сильный и высокий, не спасают ни каблуки, ни природная удача, которая наградила модельным ростом.

Я все равно под ним, все равно вжата в стенку и скована мужским желанием.

– Что я делаю не так? – у него тягучий голос, которым можно озвучивать дамские романы и собирать бурные оргазмы на каждой второй странице. – Скажи мне, Лис.

– Все так.

Здесь так много не так, что устанешь перечислять.

– Я груб с тобой?

Мужчина уводит ладони вперед, по-хозяйски обнимая меня за талию. Медленно разминает мое тело и постепенно опускается ниже, борясь с желанием задрать чертову юбку наверх. А заодно нагнуть меня и завязать с разговорами, которые он принимает за замысловатую прелюдию.

Я же никогда не принимаю одни вещи за другие и пытаюсь развернуться, но он тут же запирает меня в стальных объятиях и притягивает к себе.

– Вот это я готова засчитать за грубость, – говорю мягко, хотя в мыслях могу разве что удавку ему на горло мягко повязать.

Мужчина же коротко и обаятельно смеется, обнажая белые, идеально ровные зубы. Я стараюсь не вглядываться в его по-мужски привлекательное лицо, но детали все равно копятся, и я могу уже составить неплохой автопортрет для художника по граниту. Темные волосы, совсем чуть-чуть тронутые сединой на висках, ухоженная бородка, волевые черты лица и зеленые глаза.

Хищные и глубокие.

Такие я люблю.

У меня такие же, только синие.

А еще у него резко очерченные костяшки на сухих жилистых пальцах. Они сейчас под моей грудью, нащупали жесткий каркас белья и обводят его по контуру. Сукин сын слишком быстро знакомится с моим телом, всего третий день в городе и второй в моей жизни, а забрался так далеко, куда другие рвались неделями.

– Почему ты никогда не называешь меня по имени?

– Этого не было в договоре.

– А личная инициатива? – Он усмехается и делает плавный шаг назад, наконец отпуская меня. – Что бы ты сейчас сделала, не будь договора?

Я разворачиваюсь на каблуках и смотрю на его спокойное заинтересованное лицо.

– Пощечина?

– Хлесткая или легкая?

– Сутенерская. – В его глазах полыхают темные искры, и я ловлю их на лету, отвечая ему тем же порочным взглядом.

– Хорошо, давай. Я разрешаю.

– У меня тяжелая рука.

– Я справлюсь, глупышка.

Он специально произносит “глупышка”, чтобы я не тянула. А меня не надо уговаривать, тем более столь банальным способом, я от души размахиваюсь и прикладываюсь тыльной стороной левой руки. Той самой, на которое он надел большое кольцо, чтобы скрепить нашу сделку. Дорогущий бриллиант царапает его по щеке и чертит царапинку. Черт, слабо! Обидно, хотя можно было догадаться, что у него толстая кожа. Как броня. Но пара капелек крови выступает, и я с насквозь фальшивым видом развожу руками, раскаиваясь.

– Теперь я заслужил имя? – Ему все нипочем, и он холодновато улыбается глазами.

– Константин Павлович.

– Можно без отчества.

– Константин.

Одна из красных капелек тем временем спускается по его скуле. Так что да, он заслужил.

– А короче?

– Констан.

– Хорошо. – Он кивает с улыбкой босса, на которого вдруг свалилось хорошее настроение и милосердие к подчиненным. – Называй меня так.

Он проходит к письменному столу размеренным шагом и поднимает пиджак, который бросил на спинку высокого стула. Достает из кармана пачку сигарет и закуривает. Я замечаю, что у него не зажила рука после недавней потасовки. Не знаю, где он нашел соперника, ведь статус идет впереди него, но костяшки сбиты в кровь. И руки шалят, он случайно дергает зажигалку слишком сильно и смачно проводит огоньком по пальцу, которым зажимает сигарету. И опять ничего, ни один мускул не дрогнул.

Он вообще чувствует боль?

А если каблуком? Да с проворотом?

– У меня еще две недели, Алиса, – он зачем-то напоминает, хотя я не выгляжу как идиотка. – И, мне кажется, я успеваю. Из твоих глаз ушла злость.