Не твоя дочь - стр. 44
Мы тоже разные. С Темкой я не сразу догнал, что в моей жизни произошли изменения. Много времени уделял работе. Потом втянулся и понял, что за сокровище мой сын. С Варей все намного стремительнее происходит. Я не знаю малышку, но я таю от нежности, глядя на нее. Тихомировская порода, но в ней угадываются тонкие черты любимой женщины. Как можно остаться к ней равнодушным? Мы сделали это чудо.
Любое предложение о помощи Милада отвергает. Я вижу, что ей тяжело. Хочется схватить и посадить на диван, запретив двигаться. Это было бы правильно, этого требуют мои инстинкты – защитить свою женщину, уберечь от боли.
В этот момент просыпается совесть в моей голове и напоминает, что самую большую боль ей причинил я. Неважно, что за этим стояло. Я осмысленно это сделал – заставил Миладу себя ненавидеть. Теперь любое проявление заботы воспринимается ею в штыки. Не знаю, как преодолеть эту преграду!
Приходится наблюдать за ней, сжав зубы. А нога у нее болит! Прыгает, а сама старается морщиться незаметно. Куда смотрят Ромашовы? Ей ногу беречь надо!
Ухватившись маленькой рукой за мой палец, Варя клюет носом у меня на коленях. Сердце тонет в нежности к этой беззащитной малышке. Я не хочу исчезать из ее жизни. Из ее жизни и из жизни Милады. Хочу знать распорядок дня моей дочери. Хочу укладывать ее спать, гулять, знать, что она любит. Пусть я не самый лучший отец в мире, но ведь могу им стать…
Я не уверен, что в ближайшее время мне такую возможность предоставят. Как только Милада укладывает детей, отказавшись, чтобы я поднял их и уложил в кроватки, завожу разговор о встрече с дочерью. Вновь слышу, что она не моя. Внутри поднимает голову темнота, но я стараюсь не реагировать. Одна мысль, что Милада могла родить от другого, растирает меня в пыль.
Милада специально бьет по болевым точкам. Не хочу пускать в голову сомнения. Не позволю. Знаю, что Варя моя. Могу легко сделать анализ ДНК и доказать родство в суде, но это сразу поставит крест на «нас», поэтому этот вариант отметаю.
— Я знаю, что виноват перед ней и перед тобой. Дай мне шанс доказать, что я достоин быть рядом с вами, — прогибаюсь, стою перед ней на коленях в фигуральном плане, но заранее знаю: Миладу это не тронет.
— Шанс дают тем, кто оступился, Глеб, а ты меня предал, — тихим голосом, в котором ничего нельзя прочитать. Всем своим видом Милада показывает, что я в прошлом. Нутро располосовано зазубренным лезвием, каждое ее последующее слово оставляет новые глубокие раны. — Ты меня предал не тогда, когда отказался иметь от меня ребенка, ты меня предал тогда, когда решил прогнать. Растоптав все, чем я жила. Но я рада, что ты так поступил, — невесело усмехнувшись. — Останься я подле тебя, у меня могло не быть Вари. Оставь нас, Глеб. Живи так, как привык.