(не) Только Секс - стр. 14
— Вы редко у меня бываете, Наденька. Соскучился, знаете ли…
Это звучит так неприятно и липко, что хочется броситься в уборную и смыть с себя эту вязкую дрянь.
Его руки все еще фиксируют мои плечи, не давая возможности пошевелиться.
— Сколько вы уже с нами? Пятый год? — продолжает он, выпрямляясь. — И вас все устраивает? А ведь дети-то растут и требуют бо́льших расходов… — размышляет он вслух, и мне очень не нравится ход его мыслей. — Сколько им сейчас? — Руки как бы невзначай соскальзывают ниже, к груди.
Дергаюсь, и он возвращает их в прежнюю позицию, коротко и удивленно хмыкая.
— Четырнадцать и пятнадцать, — быстро отвечаю на вопрос, отчаянно желая завершить этот разговор.
— Такие взрослые… Да, Надежда Павловна, определенно, расходы возрастают. Но вы же понимаете, что при правильном поведении я в силах поспособствовать улучшению вашей финансовой ситуации? — Он наконец-то отпускает мои плечи, но почти сразу же засовывает руку под ворот моей блузки и крепко сжимает шею.
— Что вы себе позволяете, Борис Григорьевич?! — громко протестую я, пытаясь вывернуться из его захвата.
— Ну что ты вопишь, дура? — шипит на меня он, отдергивая руку и поспешно возвращаясь на свое место.
Раздраженный прищуренный взгляд, руки, сжатые в кулаки, с грохотом опускаются на стол.
— Знаешь, если бы ты была лет на десять моложе, не такая зачуханная и истеричная, я бы понял твое желание поломаться. Но, Красина, тебе с этим, — брезгливо дергает рукой, указывая на меня, — вообще ничего не светит, так что мое предложение — это чистая благотворительность! — страдальчески завершает он, желая, чтобы я оценила его жертву.
Слезы быстро собираются в уголках глаз. Я не должна плакать. Этот гад только этого и ждет: когда он в «настроении», от него никто не уходит без слез. А еще он ждет, когда я начну доказывать обратное.
Не дождешься, сволочь!
Сжимаю руки в кулаки настолько сильно, что ладони начинает саднить от врезавшихся в них ногтей.
Значит, так, — ехидно усмехается он, — мое предложение действительно в течение суток. После я уже не буду столь щедр и добр, а у тебя дети, Красина, и они хотят есть каждый день, — победный взгляд и скрещенные на груди руки. — Свободна, — сплевывает свою волю.
Не помню, как вылетаю из кабинета этого гада, но сейчас я стою в туалете перед зеркалом и пытаюсь насквозь мокрой салфеткой удержать водопад слез.
Так обидно! Эта работа мне действительно нравилась…
Вариант, предложенный начальником? Да пошел он в задницу!
— Сраный благотворитель! — окончательно промакиваю глаза я и… срываюсь опять, выпуская внутреннюю боль унижения, потому что где-то глубоко внутри согласна со словами, сказанными обо мне.