Не только ракеты: путешествие историка в Северную Корею - стр. 9

что окончательно определило путь развития политической структуры страны как симбиоз чиновничества и аристократии. Однако окончательно китаефилы утвердились во власти только после неудачного мятежа монаха Мёчхона (1134 г.), который пытался превратить Корею из вассала Китая в государство, равное ему. Не сумев добиться своих целей аппаратными методами, он поднял восстание, но оно было довольно быстро подавлено.

В XIII в. Корё было захвачено монголами – процесс занял около тридцати лет, отчего династия Юань сохранила в стране правящую династию и принцип косвенного управления, который они применяли только в двух государствах – в Корее и в России. Монгольское правление, с одной стороны, расширило связи Кореи с окружающим миром, но оно же стимулировало определенный рост националистических тенденций в истории и культуре. Именно тогда в истории страны, в частности, появляется миф о Тангуне.

Государство Корё было разрушено после того, как на смену монгольской династии Юань в Китае пришла династия Мин (1368–1644). Внутри страны шла борьба между промонгольской и прокитайской партиями, против вторжений чжурчжэней с севера и японских пиратов с юга. На этом фоне династия оказывалась всё больше зависимой от региональных военачальников, один из которых, Ли Сон Ге, пользовавшийся широкой популярностью за победы над японскими пиратами, сначала ликвидировал всех своих соперников и стал фактическим правителем страны, а потом сверг последнего корёсского вана и в 1392 г. стал основателем новой династии Ли. Государство было снова названо Чосон, а столица перенесена в Хансон/Ханъян, получивший в конце XIX в. в народе название Сеул, т. е. «столица», хотя официально это название за городом закрепилось только в 1946 г.

Правители династии Ли учли ошибки правителей Корё и сразу же начали курс на централизацию власти и окончательную китаизацию бюрократического аппарата. Однако с XV в. центральная власть снова ослабляется из-за фракционной борьбы. Кризис усугубила Имчжинская война (1592–1598), когда объединивший Японию Тоётоми Хидэёси двинул свои армии на завоевание всего остального известного ему мира.

Оставив в стороне собственно ход войны, закончившейся провалом японской агрессии и внесшей в корейскую историю достаточно примеров стойкости, доблести и героизма, хочется обратить внимание на два момента. Во-первых, такая полномасштабная агрессия надолго сформировала для корейцев образ Японии как врага, ибо после длительного мира она стала первой серьезной угрозой корейскому суверенитету. Во-вторых, наряду с партизанским движением