Не только детектив - стр. 15
Но это еще цветочки. Скоро в разговор – по своему телефону – вступает Миша Пудель.
Все его телефонные беседы удивительно однообразны. Кокетничает ли он со знакомой девушкой или добывает крестовину для «Москвича», Миша односложно роняет в трубку сухим наждачным голосом:
– Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет.
Потом он меняет пластинку на противоположную сторону:
– Да. Да. Да. Да. Да.
Иногда его налаженная машина ломается, и он раскошеливается на целую фразу. На какой-нибудь глубокий осмысленный афоризм, вроде:
– Я никогда ничего не думаю, я всегда все только знаю.
А потом снова:
– Нет. Нет. Нет.
Эти «нет» доводят меня до тика. Осоловело смотрю я в отчет. «Развертываем определитель», – читаю я и уже ничего не понимаю. Бессмысленно думаю: «Как это определитель можно развернуть? Это что, кулек с конфетами?»
Скоро свой телефон занимает Танечка. Она у нас молодая мама. Плачущим голосом Танечка жалуется в телефон:
– Мамочка, у Машеньки губка покраснела… И носик красный… И животик… И ручки…
Я уже не способен понимать. Я тупо улыбаюсь и бормочу: «Определитель – знаменатель – числитель…»
Но самое страшное – это Надежда Колоссовна. Она старая дева и меломанка. Ее интересует только опера. В любую погоду она ходит в плаще болонья, старушечьих чулках и калошах. С необыкновенной живостью Надежда Колоссовна кричит в телефон:
– Фрида, как тебе вчера Коля? – всех солистов она называет только по имени. – По-моему, лучше Володи. Но все-таки хуже Сережи… О, Сережа!.. – При воспоминании о Сереже она всегда болезненно-сладко стонет. – Кстати, Фрида, скажи Римме, чтобы она передала Рите, что в октябре Лена будет петь с Борей. Дирижировать будет Брамснер!
Я сжимаю кулаки. Мне хочется убить Надежду Колоссовну вместе с ее Фридой и дирижером Брамснером.
Я не выдерживаю, выхожу с отчетом в коридор. Но и туда доносятся крики:
– У него была очень приличная «Тоска»!
– В ответ на ваш шестнадцать пятьдесят три сообщаем, что наш семнадцать сорок три…
– Нет, нет, нет и нет! И никогда не скажу «да»!
– Мама, у нее и спинка красненькая!.. У нее все красненькое!..
– Так облегчить финал первого акта! Как можно так облегчать финал первого акта?!
– Говорит координация! Это из пертурбации звонят!
После работы у меня созревает план.
Ночью я просыпаюсь от яркого ледяного сияния луны. Я одеваюсь, выхожу. Поеживаясь от ночного холода, ловлю такси.
Наш институт темен. Я пробираюсь мимо отключенного швейцара, мимо спящего лифта в комнату. Посвечивая себе детективным светом фонарика, подкрадываюсь к первому телефону. Едва я вздымаю кусачки, из-за железного шкафа вылетает Надежда Колоссовна в вискозных чулках и галошах. Полы ее плаща развеваются. Она закладывает виражи вокруг моей головы и зловеще каркает: