Не только апельсины - стр. 19
– И к Пятидесятнице[22] может подойти, – предположила я.
– О да, весьма разнопланово.
Мыши огонь не замечали.
– И смотри, что я еще смастерила. – Порывшись в сумке, она достала две фанерные фигурки. Обе были очень ярко раскрашены, одна – явно божественная, с крыльями. Элси посмотрела на меня, победно улыбаясь. – Навуходоносор и ангел Божий.
В основании фигуры ангела имелись маленькие штырьки, так что его можно было установить на купол, не тревожа мышек.
– Красиво, – сказала я.
– Знаю, – кивнула она, роняя кусочек сыра в щель рядом с ангелом.
Тем вечером мы испекли хлеб и сидели у огня. Печка в доме Элси была старинная, с портретами знаменитых людей: Флоренс Найтингейл[23] на плитках, Клайв Индии[24], Палмерстон[25] и сэр Исаак Ньютон – у последнего подбородок был опален в том месте, где из топки вырывалось пламя. Элси показала мне стаканчик с игральными костями, купленными сорок лет назад в Мекке. Она хранила их в коробке позади дымохода – от воров.
– Кое-кто говорит, что я дура, но на свете есть большее, чем видно глазу.
Я сидела тихо, как мышка, и слушала.
– Есть вот этот мир. – Она для наглядности стукнула кулаком по стене. – И этот мир. – Она ударила себя в грудь. – Если хочешь понять, что к чему в любом из них, надо приглядываться к обоим.
– Я не понимаю, – вздохнула я, раздумывая, что бы еще спросить, чтобы стало яснее, но она заснула с открытым ртом, и вообще пора было кормить мышей.
Возможно, я узнаю, когда пойду в школу, утешала я себя, пока тянулись часы, а Элси все не просыпалась. Даже когда она проснулась, она как будто совершенно забыла про то, как рассказывала мне о Вселенной, и решила строить туннель для мышей. И в школе я тоже не нашла объяснений, все становилось лишь сложнее и мудренее. После трех четвертей я начала отчаиваться. Я научилась народным танцам и азам шитья, но мало чему еще. Народные танцы – это когда тридцать три нескладных ребенка в черных кедах и зеленых трико пытаются угнаться за Мисс, которая вечно танцует с Сэром и ни на кого больше не смотрит. Вскоре они обручились, но нам это никак не помогло, потому что они стали ходить на конкурсы бальных танцев и в результате во время наших уроков без конца репетировали свои фигуры и па, а мы шаркали взад-вперед под инструкции из граммофона. Хуже всего были угрозы и то, что приходилось держать за руку кого-то тебе ненавистного. Мы оступались и шлепались, выкручивали друг другу пальцы, угрожая расправой после уроков. Устав от того, что меня задирают, я поднаторела в изобретении величайших пыток – с невиннейшим лицом: «Что, я, Мисс? Нет, Мисс. О, Мисс, я ни за что бы такого не сделала!» Но я делала, я всегда делала. Больше всего девочек пугала угроза погрузить их с головой в помойную яму позади Чугунолитейного завода Рэтбоуна, а мальчиков – все, что угрожало тому, что пряталось у них в штанах.