Не теряй головы - стр. 2
И тотчас же ускорила процесс, заслышав голоса за стеклянными дверями. Выскочивший на террасу черный таксик немедленно принялся разнюхивать, что здесь нового. Вслед за ним показались Венис Голд и ее сестра Фрэнсис.
Мисс Морланд, уже полчаса их дожидавшаяся, разумеется, была сама не своя от удивления.
– Ах, миссис Голд! Мисс Харт! Как вы меня напугали! Я как раз собирала вещи, хотела тихонько уйти к себе в норку, как маленькая мышка. Чтобы никому не мешать!
– А не хотите сперва выпить чаю? – вежливо спросила Венис. – Мистер Пенрок велел вас привести.
– Можно мы сначала посмотрим вашу картину? – спросила Фрэн.
Она успела подзабыть, как выглядят обычно картины мисс Морланд.
– Когда снег, все такое красивое, правда? И даже эти неряшливые холмы становятся какими-то осмысленными, и эти черные деревья, и железная дорога убегает вдаль…
Сестры остановились перед мольбертом.
«Какие они красавицы!» – печально думала Грейс. Венис, к счастью, уже вышла замуж за этого ужасного еврея, Генри Голда, зато Фрэнсис свободна – слишком даже свободна, и до того хорошенькая, что в груди щемит. Венис вполне соответствует фамилии Голд. Золотая паутинка – смотришь на нее, и кажется – вот-вот подует ветерок и унесет ее в зачарованную страну. Фрэнсис тоже высокая, стройная как тростинка, у нее такие же изящные руки и узкие ступни с высоким подъемом, но чувствуется в ней какая-то отвага, словно она готова помериться силами с целым светом и беззаботно выйти победительницей. По контрасту со светловолосой сестрой-двойняшкой Фрэнсис брюнетка: черные волосы вьются мягкими локонами, темные глаза сияют, полные губы накрашены ярко-алой помадой, и вся она – словно тропический цветок, что внезапно расцвел в этом сугубо английском саду. «Цветы! – мрачно думала Грейс Морланд. – Паутинки!» Если бы Грейс была цветком, то типично английским. Скажем, колокольчиком, который неплохо смотрится в лесу, а подойдешь поближе – блекнет и увядает. Будь она паутинкой, то самой обыкновенной, пыльной серой паутиной, без всяких там золотых искр. Куда уж ей тягаться с этим буйством восхитительных красок, с молодостью и весельем сестер Харт, с торжеством жизни, которым веет от их сияющих глаз и нежных рук? В ее-то тридцать восемь, какие могут быть шансы у Грейс?
Они стояли перед картиной, обняв себя за плечи на холодном ветру.
– Азиз, лапочка, только не на мольберт мисс Морланд! – выговаривали они песику, а неизменно вежливая Венис добавила: – Как мило, мисс Морланд! Колокольня… Очень, очень мило!
Фрэн оказалась безжалостней. Всегда предельно честная с собой, она не умела лицемерить – даже из вежливости, даже из милосердия. Она искала, что бы хорошего сказать о картине, но правда вырвалась наружу: