(не) Суррогатная мама - стр. 43
Алик наклонился и приложил ухо к моему совершенно плоскому животу.
- Алиш, он согласен! Нам осталось только кольца купить. Ты не обидишься, если сначала будут серебряные? На золото денег нет пока.
Я знала, что все это неправильно. Но мне было ужасно страшно и одиноко, и другого выхода просто не видела. К тому же Алика я знала не один день. Мы с ним ладили всегда. И я верила, что он может стать хорошим мужем. Сердце противилось, хотя и понимало, что не сможет полюбить ни его, ни кого другого. И тут же разум поддакивал, что ребенку нужен отец, а маленькая, до смерти напуганная девочка, которая живет внутри каждой женщины, просто умоляла согласиться и поскорей выбраться из этого кошмара неизвестности.
Я согласилась. И до сих пор благодарна Алику, что в тот момент оказался рядом. И поэтому, как бы он себя отвратительно ни вел, мой долг помочь ему.
Первое время искренне надеялась, что у нас все получится. Во всяком случае, быть замужней, с любящим мужем, это лучше, чем быть матерью одиночкой и жить в съемном закутке, откуда в любой момент могут пнут коленом под зад.
Единственный минус – «исполнение супружеского долга». Мое тело никак не могло примириться с тем, что его домогаются. Алик, как заблудившийся в лесу и изголодавшийся человек, набрасывался на меня. Пытался, в своем понимании, разбудить во мне страсть, изматывая прелюдиями, от которых меня тошнило. Суетливые мацанья, потные холодные ладони во всех местах вызывали отвращение, с которым мне приходилось бороться. Но больше всего вымораживала чуть ли не маниакальность, с которой он раз за разом настаивал на близости. Он словно хотел взять реванш, вытравить из моего тела память о Подгорском, заменяя качество количеством.
- Тебе хорошо?! – слюнявя грудь, не забывал он поинтересоваться. И мне ничего не оставалось, как подтверждать его мужскую состоятельность.
- Хорошо, - соглашалась я.
Спасение пришло, когда вырос живот, и я из аппетитной плюшечки стала превращаться в бегемотиху. Алик по-прежнему не забывал о супружеском долге, но прелюдии кончились. А с рождением Мишки кончились и мои иллюзии. То, что и я, и сам Алик, считали благородным порывом, на самом деле было стремлением добиться своего.
Еще летом я понимала, что между Аликом и Максом противостояние, конкуренция. Вернее, со стороны Алика. А Макса попытки приятеля хоть в чем-то взять верх лишь забавляли. Он снисходительно наблюдал, как Алик старается оставить последнее слово за собой, хоть в чем-то «уделать» его по части общей эрудиции.
А Подгорскому было наплевать, к какому классу относятся лягушки или зяблики. Он разбирался только в том, что ему было интересно.