Не судьба - стр. 27
Пикейные жилеты не поддержали Артура, возможно, они были куда лучше осведомлены о закате частной «варенки», но по какой-то причине шефу решили не говорить. Может, не знали, но в силу своей консервативной дальновидности, понимали, что рано или поздно в нишу вломится государство и выдавит всех разом. Так и случилось. Артура же переубедить, вероятно, оказалось невозможно. Жилеты решили, что он поймет это сам, вот только не понял. Решил пойти ва-банк…
– Но кто же тогда мог дать денег и выставить такие условия? Кстати, уточни условия.
– Как я понимаю, на полгода с возвратом четверти миллиона. Артур не успел. – Я присвистнул.
– Ничего себе пять процентов годовых в Промстройбанке. Кто же мог одолжить… постой, а за что же тогда шефа грохнули? Не успевал в срок, ну что же, подождать месяц-полтора, пока продаст машину, дачу, обегает знакомых, чтоб собрать эти недостающие девяносто…
– Вот и я не знаю. Он все решил сам, сам договорился, сам получил, сам отдавал. Никто не был в курсе, никто, даже я, – голос сорвался. – Артура я знаю, как никто, да что там, я… даже подумать не мог, что он подпишется на такие условия.
– Какие? Ты про убийство?
– Про процент. Убийство… не знаю, вот этого я не понимаю. Но ведь к нам никто не приходил, не угрожал, не заставлял платить ателье. Долг будто исчез, обнулился смертью всей семьи Артура. Тут как подгадали…
Он замолчал надолго. Я тоже никак не мог подобрать слов. Потом все же произнес вполголоса:
– Думаешь, один и тот же человек?
– Очень может быть.
– И кто?
– Главный инженер «Асбеста».
Глава 8
– Ковальчук Игорь Андронович? – Ольга впилась в меня глазами. – Да нет, не может быть. Хотя… нет, не может. Что он еще рассказал?
– Он много о чем, – продолжил я пересказ диалога с бухгалтером. – Но, солнышко, сама посуди, если это…
– Ты лучше дальше расскажи, все целиком. А уж тогда выводы делать будем.
– Постой, – я как-то не сразу понял, куда она клонит. – Так про клуб заимодавцев ты знаешь?
– Слышала, – уклончиво ответила она. – Давай продолжай. Иначе не возьму в домик у моря. Будешь тут с Михалычем куковать, дожидаясь конца столетия.
Мы сидели на привычном месте, на лавочке между телефонами и детской площадкой. Вечерело, теплый апрельский ветерок навевал грезы о наступавшем лете, пахло черноземом и прелью, пахло подступающей весной – птицы все никак не могли напеться, дети наиграться, будто высвобожденные из неведомого плена, они все кричали, и птицы, и дети, и носились, не желая успокоиться до завтра. Мы сидели, горячо обсуждая услышанное, я ведь не первый раз приставал к Фиме, а теперь только он заговорил. В конце апреля его отстранили от работы, но пока еще не арестовывали даже, просто отправили под подписку о невыезде, все понимали, против бухгалтера готовится дело, активно, спешно, но приходившие дознаватели не говорили с ним ни о чем, кроме нашего шефа. Он сам понимал все, с самого начала, наверное, понял, а потому больше молчал со следствием. И вот только со мной.