Не смотри в глаза пророку - стр. 33

– Вы меня разыграли?! – воскликнула незнакомка.

Ее нежное лицо стало твердым, как застывший воск.

– Пожалуйста, не обижайтесь, – сказал Егор, видя краем глаза, что любопытствующие побрели дальше. – У меня дурной вкус, я люблю шутки в стиле студенческого общежития.

Девушка, забыв о картине, направилась к выходу.

– Всего хорошего, – бросила она через плечо.

– Подождите, – взмолился Егор, догоняя ее, желая и не решаясь к ней прикоснуться. – Вы не должны так уходить. Дайте же мне хотя бы шанс. Ведь вы должны знать из моих книг, что провинившиеся всегда имеют шанс на исправление!

Она резко остановилась.

– Это запрещенный прием.

Несмотря на суровость тона, Егор увидел искорки смеха в ее глазах, принявших на этот раз нежно-голубой оттенок.

Сочтя это добрым знаком, он приободрился.

– Для вас я готов даже на запрещенные приемы.

Девушка улыбнулась.

– Чего вы хотите?

– Разрешите мне загладить вину и пригласить вас на ужин, – очень серьезно, словно делая предложение, произнес Горин.

Она нахмурилась и чуть повернула голову, – и Егор решил, что на этом их знакомство закончится. Но не успел он почувствовать разочарование, как незнакомка ясно взглянула на него и сказала:

– Хорошо. Разрешаю. Но…

Егор вытянулся в струнку.

– Да?

– Больше никаких розыгрышей.

– Никаких! – проговорил он так, словно давал торжественную клятву.

Испытывая обоюдное желание поскорее покинуть это место, они молча, уже как сообщники, направились к выходу. Егор на ходу опустил пятитысячную банкноту в ящик для пожертвования, его спутница тоже опустила туда что-то, они спустились вниз, оделись и вышли на улицу.

Было тепло, и фонари уже лили свет на голубые тротуары. Егор ощутил тяжесть легкого пальто. Еще немного – и лето.

Его спутница хранила молчание. Но от ее близости, от сильного запаха распускающихся листьев, от потока автомобильных фар и какой-то сиреневой жилки на темном небе ему стало так хорошо, что он едва не начал петь. Возможно, он бы и запел, но вдруг подумал о картине и поневоле остыл.

«Ерунда какая-то, – сказал себе Горин. – Две последние недели плохо спал, переработался, вот и привиделось. Надо впредь как-то поаккуратнее с режимом».

Он усадил в машину свою спутницу, сел за руль – и только тут вспомнил, что не знает, как ее зовут.

– Простите, но вы мое имя знаете, мне же ваше никто не называл, – сказал он так, будто заранее просил извинить его за допущенную дерзость.

Егор уже побаивался девушку и в душе подтрунивал над собой. Он знал, чем вызван этот страх: незнакомка слишком сильно «зацепила» его, и теперь он будет опасаться любой оплошности, способной ее спугнуть.