Не смотри в глаза пророку - стр. 3
Такое эволюционирование в поведении семилетнего ребенка ему не понравилось. Если они начнут играть в кошки-мышки, эксперимент может пострадать, уйдя в лабиринты локальных психологических дуэлей. И кто в них проиграет – вопрос.
Впрочем, с уверенностью можно было сказать одно: выигравших там не будет.
Мужчина осторожно снял с мальчика серебристый ободок, повесил его на стойку и ровно проговорил:
– На сегодня закончим.
Мальчик выжидательно смотрел ему на галстук.
Куратор преодолел минутное чувство враждебности и не позволил себе ни одного лишнего движения. Но тут же вспомнил, что, если бы он и сделал это движение, мгновением раньше это отобразилось бы на поведении мальчика. Если, конечно, тот не научился справляться с собой на уровне, превышающем свой возраст как минимум вдвое.
«Он ребенок, – напомнил себе мужчина. – Ты взрослее и хитрее его. Не дай себя запутать».
Он улыбнулся.
– Что бы ты хотел сделать?
Мальчик, завороженный видом открывшихся под усами плоских желтоватых зубов со щербинкой между двумя передними резцами, не услышал вопроса.
– Ты меня слышишь? – спросил куратор.
Он видел, что мальчик снова углубился в себя, и не мог понять, чем на сей раз это вызвано. Хотя отчасти и догадывался, что это могло быть как-то связано с периодическими изменениями в его внешности. Тем более что это подозрение подкреплялось одним весьма красноречивым пунктом в характеристике мальчика.
Не теряя самообладания, он повторил вопрос, но уже без улыбки.
– Слышу, – сглотнув слюну, ответил мальчик.
– Что бы ты сейчас хотел сделать?
Мальчик немного подумал, следя за мужчиной.
Тот не шевелился, тщательно контролируя свои руки и мимику.
– Можно себя потрогать? – наконец едва слышно спросил мальчик.
Мужчина хотел улыбнуться – и не стал этого делать.
– Можно, – разрешил он.
Он испытал облегчение. Они все об этом просят, это – норма. Стало быть, все идет, как положено, и незачем паниковать.
Мальчик неуверенно поднял левую руку, дотронулся пальцами до головы и принялся осторожно ими двигать, точно пытаясь нащупать зудящее место. На лице его было написано выражение блаженства и растерянности. Он не первый раз пытался найти причину того, что так ошеломляло его после нажатия кнопки, и всякий раз ничего не обнаруживал, кроме своих коротко стриженных волос, кожи и твердой кости под нею.
Он понимал, что все дело в серебристом ободке. Ведь когда ободка на нем не было, нельзя было вызвать те странные ощущения, которых он так боялся и которые так ждал.
Но ведь что-то же должно было оставаться и на нем! Он же чувствовал, как его голова в том месте, где он ее сейчас трогал, становилась после нажатия кнопки чувствительной, как подживающая коленка. Но на коленке, он точно знал, была шершавая корочка, и когда он ее почесывал, по всему телу пробегали щекотные, болезненно-приятные волны.