(не) случайный наследник для босса - стр. 4
Они опять хмурятся. Хмурятся и сыплют непонятными мне медицинскими терминами, среди которых я улавливаю слова «тахикардия» и «гипоксия». Они мне не нравятся и навевают еще большую панику.
– Объясните мне, пожалуйста, что происходит? – обращаюсь к УЗИстке.
– Все, встаем, – говорит она, протягивая мне салфетки, чтобы я могла протереть живот. – Возьми результаты исследований и пройди в двадцать второй кабинет. Там тебе точно скажу, что, куда и зачем. И не волнуйся чересчур, поняла? Ребенок все чувствует. А у него и так сердечко больно шибко колотится.
На ватных ногах плетусь в нужный кабинет, время от времени борясь с накатывающий дурнотой. Меня часто подташнивает, когда я нервничаю. Легко сказать «не волнуйся». А как это выполнить – вопрос. От таких новостей не то что волнение, настоящий панический страх настигает.
– Добрый день! – здороваюсь с седовласой женщиной, которая на пару минут заходила в УЗИ-кабинет во время моего исследования. – Мне сказали, это вам показать.
– Здравствуйте, – она принимает у меня бумаги и погружается в написанное.
Врач молчит не больше минуты, но это время для меня растягивается в вечность. Я так измучена неведением, что готова рвать на себе волосы.
– В общем, дела с сердечком у нас неважные, – наконец говорит она. – Нужна госпитализация. Выдам тебе направление.
– Что… Что это значит? – мой голос дрожит.
Она опять пускается в терминологию. Из ее речи я понимаю лишь половину, но одно становится очевидным наверняка – тянуть до схваток и естественных родов небезопасно для здоровья малыша.
– То есть меня ждет кесарево сечение? – уточняю я.
– Да, экстренное, – кивает она. – Сейчас иди домой, собери все необходимые вещи и бегом в роддом.
3. Глава 3
Никогда бы не подумала, что мои роды начнутся вот так – без схваток и в состоянии жуткой подавленности. У меня с детства было хорошее здоровье, и я жила в убежденности, что непременно рожу сама. Без наркоза и оперативного вмешательства. Так, как рожала меня моя мама, а ее – бабушка.
Поэтому теперь, готовясь к экстренному кесареву сечению, я испытываю жгучее разочарование и какую-то иррациональную злость. Беременность протекала довольно гладко, и ничего не предвещало подобного исхода. Как же так вышло, что малышу вдруг стало плохо в моей утробе? Может, это моя вина?
Горячее отравляющее чувство жжет меня изнутри, мешая сконцентрироваться на том, что говорят мне врачи. Я вроде слушаю и даже как будто понимаю, но по-настоящему вникнуть не могу. Голова разрывается от вопросов, а сердце – от волнения. Не за себя, нет… За ребенка, которому, судя по торопливой сосредоточенности медперсонала, сейчас ой как несладко.