НЕ сказка «Маша и три медведя» - стр. 3
Мужчина не издавал ни звука, и мне даже показалось, что он исчез также внезапно, как появился в моей ванне.
– Вы живы? – постучала в дверь, а когда оттуда также на английском последовал положительный ответ, вошла.
На краю джакузи сидел красавец – жгучий брюнет примерно 30-33 лет с серыми, как бушующий океан, глазами, аккуратной бородой средней длины, стильной стрижкой, с татуировками на руках и одной – в виде орла – на груди.
«Бог мой, какой же у него рост? И как он поместился в ванне?» – думала, рассматривая богатыря, который не упускал момента, и его взгляд тоже блуждал по моим аппетитным формам, подчеркнутым идеально сидящим брючным домашним комплектом темно-зеленого цвета, подходящим под мой природный русо-рыжий цвет волос, с акцентом не на свободного кроя брюках, а на приталенной трикотажной кофте на молнии, которую я никогда не застегиваю до самого верха.
– Спасибо вам и простите за вторжение, – сказал он на английском, но с таким акцентом, который свойственен русским.
– Вы из России? – поинтересовалась, он кивнул, а его взгляд был сфокусирован на второй моей гордости – губах, от природы пухлых, не нуждающихся в помадах, только в легком блеске. – Прекрасно, – продолжила я разговор на русском, – не надо голову ломать, как с иностранцем коммуницировать, чтобы не вызвать проблем и международных конфликтов, – усмехнулась, а парень все еще был как в ступоре.
Посмотрев на него, вышла в комнату, а когда вернулась, вручила мужчине простыню. Просто ничего другого не нашла с учетом его огромного роста.
– Вы весь мокрый, снимайте вещи, обернитесь простыней, чтобы не заболеть. Вещи можно высушить утюгом, он в коридоре. Кстати, вы в обуви в мою ванну прыгнули? – поинтересовалась с учетом своей брезгливости, представляя, сколько микробов осело на мою кожу.
– Нет. К вам ворвался уже босиком.
– Ладно, пойду, а вы раздевайтесь.
Когда мужчина вышел из ванной, обмотанный простыней ниже пояса, стало ясно, с кого нужно лепить скульптуры. По пути он взял одноразовые тапочки максимум 41 размера, которые смотрелись на его где-то 47-м очень смешно.
«Икры – сама рельефность, торс – отдельное произведение искусства и объект для мечтаний и грез, – шутя, отметила про себя. – Но, слава богу, не моих».
И тут в дверь номера раздался стук, парень нахмурился, посмотрел сначала на дверь, потом на меня, но через несколько секунд его напряжение исчезло, ведь за дверью послышались голоса моих подруг.
– Марусь, – нараспев произнесла мое имя одна, – мы через полчаса собираемся в баре, где будем до утра, – продолжила она заговорщическим тоном, с акцентом на слове «утро». – Подруливай, хватит плескаться.