Не щадя себя и своих врагов - стр. 14
Боевой экипаж получил новый самолет и продолжал полеты. Во время фоторазведки Ржева у Никулина оборвался кислородный шланг. На высоте шести тысяч метров штурман провел около часа в полубессознательном состоянии. Последствия сказались – и Никулина на неделю отправили в санчасть. А в это время Клочков продолжал разведывательные полеты с другим штурманом.
В первые горячие дни не хватало и боевого опыта, и летного мастерства. Порой, спасаясь от истребителей, разведчикам приходилось уходить в облака. Летчики еще не умели хорошо летать вслепую, теряли ориентировку. Клочков однажды сел на вынужденную под Калугой, на поле, окруженное лесом. Услышав эхо артканонады, экипаж понял: недалеко идут бои, оставаться возле самолета опасно.
Обидно! Выполнили боевое задание и немного не дотянули до своего аэродрома. Приземлились аварийно, потому что вспыхнула красная лампочка расхода бензина. Через считаные минуты могло обрезать моторы. Сели с ходу на первое подходящее поле. Горючего едва хватило, чтобы зарулить самолет в просеку.
Разведчики сняли с фотоаппарата кассету с фильмом и принялись маскировать бомбардировщик. Долго обкладывали машину сломанными молодыми елями, отходили в сторону и обстоятельно разглядывали, не блестит ли сквозь ветви металл. Ничего не было видно, и авиаторы ушли.
Вскоре немцы оккупировали район, где была спрятана «пешка». В лес, однако, они боялись заходить, уже почувствовав силу партизан. Да и в ходе горячей московской битвы не было у фашистов ни сил, ни времени, чтобы обшаривать леса. В декабре, когда враг откатился назад, в лес направились наши механики и летный экипаж. «Пешка» была на месте! Заправили ее бензином и перегнали на наш подмосковный аэродром.
ВЫНУЖДЕННАЯ ПОСАДКА
Случилась вынужденная и в нашей третьей эскадрилье. Причина та же – нехватка горючего. «Пешка» плюхнулась «на живот» в районе канала Москва—Волга. Нам предстояло поднимать самолет на ноги и ремонтировать. Первым делом надо было сменить винты, которые при посадке с убранным шасси сгибаются в бараний рог. По рассказам вернувшегося летчика, других крупных повреждений он не заметил.
Грузим в полуторку два винта, инструменты, кое-какой провиант и под вечер отправляемся в дорогу. Нас трое: техник звена Алексей Трошанин, Григорий Бельский, хозяин попавшей в беду «пешки», и я, «безлошадный», на подмогу.
В подмосковных лесах уже давно опали листья, пожухла на полянах трава. Лишь в буреломах, куда не попадали солнечные лучи летом и куда еще не пахнуло холодом осени, что-то зеленеет. Возможно, мох? С борта трясущейся на ухабах полуторки не разглядишь.