Не считая собаки - стр. 29

– Финч, – спохватился мистер Дануорти, – а где Киндл?

– Вы послали ее в корпус, сэр.

Он включил пленку. «Королева Виктория царствовала с 1837 по 1901 год», – раздалось у меня в ухе.

– Уточните у нее, какой получился сдвиг, – велел Дануорти. – На той переброске, когда…

«… она принесла Англии невиданное благополучие и процветание…»

– Да, – подтвердил Дануорти. – И выясните, как обстоят дела со сдвигами у остальных…

«… оставшись в истории, как безмятежная, благочинная эпоха…»

– …и позвоните в Сент-Томас. Пусть удерживают леди Шрапнелл всеми силами.

– Да, сэр.

Финч вышел.

– Значит, Лиззи Биттнер по-прежнему живет в Ковентри? – обратился ко мне мистер Дануорти.

– Да. Вернулась из Солсбери после смерти мужа. – Я понял, что от меня ждут подробностей. – Рассказывала про новый собор, как епископ Биттнер пытался его спасти. Возобновил показ спектаклей-моралите, чтобы привлечь прихожан, и устроил посвященную блицу выставку на развалинах. Миссис Биттнер показала мне и руины, и новое здание. Там ведь теперь торговый центр.

– Да. Я всегда считал, что торговый центр из него получился более достойный, чем собор. Архитектура середины двадцатого века – почти такой же ужас, как викторианская. Но все равно хорошо, что его построили. И Битти он нравился. Кстати, собор ведь сперва продали Церкви грядущего – или как там ее? Впрочем, у них вы про пенек, наверное, уже справлялись?

Я кивнул, а потом Дануорти, видимо, ушел, но я этого не помню. В одном ухе у меня ревел отбой воздушной тревоги, а в другом рассказывали о подчиненном положении женщин.

«Женщины в викторианском обществе были почти бесправны», – сообщил голос в наушнике. «Кроме королевы Виктории», – подумал я. Подошедшая с мокрым полотенцем Уордер оттерла мне лицо и руки от сажи, а потом шлепнула какого-то белого крема под нос.

«Викторианской женщине отводилась роль няни, сиделки, помощницы по хозяйству, “ангела домашнего очага”».

– Не трогайте губу! – велела Уордер, снимая с шеи портновский метр. – Волосы оставим как есть, феноксидилом наращивать некогда. – Она измерила обхват моей головы. – Сделайте пробор посередине. Не трогайте губу, я сказала!

«Считалось, что чувствительная натура барышень не выдержит строгости учебных заведений, поэтому женщин обучали дома – рисованию, музыке и манерам».

– Бред какой-то! – Уордер закрутила портновский метр у меня на шее. – Зачем меня понесло в Оксфорд? В Кембридже отличная кафедра сценографии. Сейчас сидела бы, разрабатывала костюмы для «Укрощения строптивой», а не разрывалась на три должности!

Я оттянул пальцем сдавившую кадык ленту, угрожающую меня задушить.