Размер шрифта
-
+
Не с той стороны земли - стр. 9
лет – ни в какую.
«Молодежь разучилась не только пить…»
Молодежь разучилась не только пить,
старичье почти разучилось петь,
мистер Бонд разлюбил королеву Маб,
а Советский Союз взял и исчез,
поголовье мифов сократилось на треть —
право, не знаешь, куда смотреть:
чтобы серый волк завелся в лесу, необходим лес.
Вот он и лезет из всех щелей —
гигантские папоротники и хвощи,
он тоже забыл, что у нас на дворе,
и растет, сколько хватит сил и земли,
когда-нибудь он станет углем
(а мы не станем – ищи-свищи),
когда-нибудь он станет углем, питающим корабли.
Под сенью небес – паровозный дым,
типографский шрифт для грачей и ворон,
под семью небесами снова тепло.
над городами ручной неон
беседует с миром на пять сторон,
и включаются в некогда прерванный разговор,
вспоминая себя, пласты нефтяных озер,
и самый асфальт – воскрес.
«Ветер встал от восточных гор, закрывая дорогу в Сад…»
Ветер встал от восточных гор, закрывая дорогу в Сад,
теперь он приводит в движенье воду,
толкает каждый росток.
Ушедшие навстречу ветру не приходят назад,
и значит, те из нас, кто устал, выбирают путь
на восток.
Это очень большая земля, а нас немного живет на ней,
мы не можем себе позволить
выбрасывать любые дары,
Пламя меча на границе Сада —
ориентир для птиц и коней,
чудные тернии и волчцы питают наши костры.
Реки серы, реки огня – прекрасное топливо
для машин,
наше железо уходит в землю, земля дает пшеницу
в ответ,
Свет, которому мы не внемлем,
пригоден для измеренья лет,
и прах земной создает кувшин —
и то, что льется в кувшин.
Ангелам все это несколько странно,
слетая в последний час,
они висят в слоях атмосферы, как придонная рыба
во льду.
Но сотворивший левиафана и вслед сотворивший нас,
вероятно знал, что он имел в виду.
«Архивная мышь, успешно проскочив Аргонат…»
Э. Ц.
Архивная мышь, успешно проскочив Аргонат,
избавившись от счетных, а также несчетных бед,
все равно каждый раз роняет очки в шпинат,
а шпинат на паркет,
вспоминая солнечный мармелад и тетушку Ганимед.
Она, конечно, делала, что могла – шуршала,
летала по кухне так, что посуда
разбегалась к Чуковскому, плача и дребезжа,
предупреждала,
что герои в лаборатории являются признаком мятежа,
да, не только здесь, да, повсюду.
Она читала.
И когда революция арестовала источник зла,
заявила: теперь все пойдет на лад —
с цветами и цирком – и совсем по-другому,
мышь, как обычно, архивной памятью
всё правильно поняла —
Страница 9