Не рычите, маэстро, или счастье для Льва - стр. 47

- Бабушка, - Ирина поставила перед опытной женщиной бокал, с удовлетворением отмечая, что в голове приятно зашумело. И напряжение этих последних ненормальных дней, ее какая-то сюрреалистическая ярости… как-то уходят. – Он – не чудовище.

- Ты его уже защищаешь.

- Нет. Просто он звезда.

- Хорошо. Чудовищная звезда. Или звездатое…

- Ба!!!

- А что, - Антонина Георгиевна строго посмотрела на внучку, словно читала лекцию по употреблению суффиксов прилагательных. – Хорошее слово. Выразительное. Вы оба – два человека, привыкших, что все будет по-вашему. И только так. Любое отклонение от вашего удобства, ваших решений, вашего желания – это же невозможно. Просто немыслимо. И договариваться вам…. Ууууу.

Она только рукой махнула.

Женщины снова прислушались к звукам концертного рояля, который захватил и подчинил себе весь их дом.

- А я, кстати, до появления этого… инструмента, - скривилась госпожа профессор, - искренне считала нашу квартиру большой. Просто огромной. Не хрущевка все-таки. Старый фонд. Четыре комнаты, одну из которых мы объединили с кухней. Коридор – хоть на самокате катайся.

- И поэтому туда поместилась вся мебель из моей бывшей комнаты, - рассмеялась Ирина.

- Слушай, а что мы с ней будем делать?

- В теории – надо наводить порядок. Саше – переезжать ко мне. Осталось придумать, как что поставить, что поместиться около рояля.

- Может, матрасик постелем ребенку на полу, под инструментом?

- Или положим спать на рояль.

- Ну, - Антонина Георгиевна с насмешкой посмотрела на внучку. – На инструмент, без матрасика, но в чем-то шелковом, таком… развратном… надо бы тебя. Пара снимков – я смогу. И отправить с благодарностью за рояль по известному тебе теперь телефону. Пусть мужчина порадуется, что угодил.

Хорошо, что Ирина не стала делать глоток, по прищуру любимой родственницы догадавшись, что она сейчас скажет что-нибудь эдакое. И не ошиблась.

- И вообще – ты почему не распорядилась, чтобы эту громадину на кухне не разместили. Вполне бы поместилось. Здесь у нас тридцать шесть метров. И если выкинуть диван и тот шкаф, то…

- Бабушка! Ты что! Стейнвей на кухню. Даже я этого не смогла сделать.

- Подумаешь, какие нежности. У тебя вон – всю жизнь пианино стояло на кухне. Как дедушка на завод съездил и привез лучшее, что ему подобрали. И ты училась. И Саша вполне себе на нем занимался. И никто не жаловался.

Ирина вслушалась в звуки рояля. И только улыбнулась.

- Ну, ты же не хочешь, чтобы мальчик связал свою жизнь с музыкой? – скривилась госпожа профессор.

- Ему четыре года. И все, что мне хочется – чтобы он был счастлив. И сейчас, и потом.