Не романъ - стр. 3
… Глазок деревянной двери дня очертаниями напоминал вид вечерней звезды. Через его ровные края, неравными порциями врывался свет, из-за чего ночь до самого рассвета не могла сомкнуть глаз, ибо это великолепие сокрушало чопорную простоту ночи, о которой она сожалела временами, и коей гордилась напоказ, ибо ничего другого не умела. Удел сдержанности воспринимался ею как должное лишь на людях, в самом же деле, вне навязанной ей участи, она была неудержимо весела и сумасбродна, и от того-то столь охотно распространяла своё покровительство на бездельников и повес.
Очевидность дня лишала их изрядной доли той отваги, которой одаривала ночь, потому ходили неубранны и полусонны с самого обеда, в ожидании лучшего для них часа – наступления темноты. Но и тогда, омытое мыльной пенкой облака, свежее от приятности лицо Венеры, что, не таясь наблюдало за ними, смущало и приводило в замешательство. Сокрушаясь предательским потворством ночи, стеснённые сумерками неутолённых надежд, так и не отыскав повода для довольства, прятались они по домам, как по норам, в расчёте на то, что уж следующая ночь будет удачнее нынешней…
Все мы ищем причину для радости, но, рождённая в один миг с нами, она сияет непрестанно, напоминая о любви, которая во всём, что так недалёко. На расстоянии мысли, взгляда или навстречь3 протянутой руки.
Листья падали на тропинку…
Листья падали на тропинку, словно птицы, и так же, как они, после пытались взлететь, но, сколь ни старались, не выходило никак.
Привязанные к гнезду веток, по любви и по службе, листья испытывали не только глубокую приязнь4 к пернатым, но усердный5 интерес. С первых мгновений появления на свет, как только удавалось выпростать сладкие липкие ладошки из пелён почек, листья хлопотали подле каждой птицы, что присаживалась под их сень, где в отражении сотен зелёных глаз, в тени уютных объятий, проходила жизнь.
Листьев восхищало тщание, с которым готовились птицы к семейному союзу, разборчивость невзрачных птах вызывала уважение, а расточительное упрямство щеголеватых, шикарных женихов смешило. Как могли, листья помогали разместить и обустроить детскую, под их же шумные аплодисменты вылуплялись птенцы. Не успокаиваясь на том, листья смыкали плотнее ветви во время ветра и дождя, собирали воду, чтобы измотанным беготнёй родителям не приходилось далеко лететь за водой, и ею же подманивали насекомых, дабы проще было прокормить малышню. Листва оберегала от холода, убаюкивала, однообразно шепча, и хранила в тайне ото всех место, где нашли приют быстро подрастающие птицы, а когда им пришла пора учиться летать, пыталась подсобить даже в этом. Листочки трепетали, подражая взмаху крыл, так что пухлые от сытости птенцы хохотали над ними взахлёб, а заметно осунувшиеся родители устало просили: