( Не)родная - стр. 30
— Откуда ты знаешь, если не помнишь?
— Ну это бы я точно запомнила.
С сомнением смотрю на нее, но парировать нечем. Правду теперь знает только Гордеев. А в сущности, какая разница. Он все равно больше не вернется. А жизнь продолжается.
— Что у тебя тут за бедлам? — Ульяна осматривает мой коллапс на полу. Да уж, отмывать все придется… надо хоть подмести, а то совсем как-то стремно. Еще запах этот.
— Пельмени были… — вздыхаю я и иду за веником. — Но не срослось…
— Ясно, забей, — отмахивается она и плюхается на стул. — Давай пиццу закажем и пиво холодное?
— Я не хочу пить, — хмурюсь. Вчерашней гулянки мне хватит еще на пару лет. Я вообще очень редко пью алкоголь. Не люблю его в принципе.
— Не пей, я-то хочу. — Ульяна пожимает плечами и включает свой гаджет. — С мясом или рыбой?
— С мясом, — сдаюсь я. Все равно ведь не отстанет.
Уля звонит в доставку и заказывает пиццу, себе пиво, а мне морс. Откладывает телефон в сторону и пронзительно смотрит на меня. Становится не по себе и я отвожу взгляд. Заметаю пельмени на совок, выкидываю в ведро и, наконец, сажусь за стол.
— Так чего Гордеев-то говорил? — спрашивает Ульяна и нервно барабанит пальцами по столу.
— Да ничего, — неопределенно пожимаю плечами, первый раз в жизни решив не делиться подробностями. — Просил тебе передать телефон. А еще сказал, что возвращается в Москву.
— Ну и отлично. — Она удовлетворенно кивает. — Туда ему и дорога.
— Согласна, — натянуто улыбаюсь и поднимаюсь на ноги.
Чтобы чем-то себя занять, наливаю в чайник воды, руки дрожат, едва не роняю его в раковину. Ставлю на подставку и нажимаю кнопку. Опираюсь ладонями на столешницу и невидящим взглядом смотрю в стену.
— Какая-то ты напряженная, точно все нормально? — доносится до меня голос Ульяны.
— Да, устала просто, — разворачиваюсь к ней и опираюсь ягодицами на столешницу. — После работы еще в одно место заезжала…
— Куда?
— В детский дом, — говорю прямо, но отчего-то чувствую холодок пробежавший по коже.
— Господи, Тася, зачем тебе это? — Ульяна с громким шлепком припечатывать ладонь к своему лбу. — Делать, что ли, нечего?
— Там есть одна девочка, я тебе про нее рассказывала… — нервно кусаю губы, не зная, как объяснить свой порыв. — В общем, у тебя есть знакомые в опеке?
— Только не говори, что хочешь ее удочерить? — Уля сокрушенно качает головой.
— Почему нет? — хмыкаю я. Не думала об этом, но и не чувствую категорического отторжения от этой мысли. Даже наоборот, на душе становится как-то спокойно.
— Потому что это чужой ребенок! — вспыхивает она, продолжая распекать меня. — Больной ребенок. Отсталый ребенок. И непонятно, что у него там в наследственности. Вырастет и зарежет тебя!