Не прикасайся! - стр. 36
А еще я поддаюсь порыву и поднимаю Никольскую в воздух. Она цепляется за мои плечи с такой силой, что наверняка останутся следы.
- Что вы делаете?!
- Поддержку.
- Вы же не парник! И вообще хоккеист! Я не клюшка, поставьте меня на лед!
Но я не могу отказать себе в удовольствии и пару раз обернуться вокруг оси, держа в руках Настасью. Она совершенно напрасно волнуется: я скорее расшибу себе затылок, чем позволю ей упасть на лед.
И не только из-за того, что ее отец спустит со всех нас шкуру.
- Скучала?
- По вам? - иронично приподнимает бровь.
- По льду.
- Не знаю. Иногда думаю, что да. А иногда о том, что лучше бы его и вовсе не было в моей жизни.
- Займись ОФП. Восстанови волчок или либелу.
- Зачем?
- А зачем ты здесь?
Пожимает плечами.
- Папа приказал. Он считает, это меня расшевелит.
- Ошибается?
- Я не в депрессии. Я просто… соответствую.
- Чему?
Будь я проклят, но если бы Настасья могла видеть, она непременно одарила бы меня насмешливым взглядом. Ее ответ на вопрос похож на кирпич, внезапно прилетевший с неба и ебнувший как следует по башке.
- Неважно.
Я не успеваю поинтересоваться, что она имела в виду: к нам подъезжают Рита и Никита. Парень выглядит счастливым и вовсю пользуется тем, что Настя его не видит. Он смотрит на меня с вызовом, будто чувствует обжигающую ревность, которая толкает меня на глупости. Бесит, что Никольская сейчас пойдет с ним гулять. Бесит, что он будет расспрашивать обо мне, о тренировках. Бесит, что он ее поцелует.
Пора уже признаться: я хочу Никольскую. Хочу так сильно, что готов увести ее в кабинет прямо сейчас, и единственное, что останавливает: ее слепота. Нельзя, нельзя трахать слепую беспомощную девочку. У нее есть парень, а у этого парня есть деньги, чтобы оплачивать мою работу. Нельзя даже думать о Настасье в таком контексте. Но я почему-то никак не могу избавиться от фантазий.
- Пожалуй, побуду слабым звеном, - улыбаясь, говорит Никита. - Я сдаюсь. Мои ноги деревянные.
- Так бывает в первый раз, - счастливо улыбается Никольская. - Я тоже устала. За четыре года коньки задубели. Хочешь, пойдем поужинаем…
- Размечтались, - бурчу я.
- Что?
- Я - не аниматор в детском клубе, а тренер. Вы или делаете то, что я скажу, или катитесь ко всем чертям и ищете нового, ясно?
- У меня ноги в кровь стерты!
- А ты надеялась раскатываться как-то иначе?
- Можно напомнить, что я уже не фигуристка и имею право посидеть на лавочке, если подвернула ногу?
- Нет. Поехали, у нас еще пятнадцать минут. Давайте беговым по кругу.
Психуя, Настасья забывает об осторожности, обо мне, о том, что еще пару минут назад она дрожала, едва стоя на ногах. Если ей и натерли коньки, то внешне это совершенно незаметно. Она практически идеально делает перебежки, а губы при этом сжаты в тонкую ниточку от злости. Парень, неуклюже переставляя ногами и отчаянно стараясь не упасть, пытается повторять за ней.