Не прикасайся! - стр. 29

Раздается задорный смех, хотя многие их этих девчонок прекрасно знают, что я не шучу.

- А теперь зачет по прыжкам. Все, поехали. Лутц!

Единственный способ воспринимать их как солдатиков на игрушечном поле боя – смотреть на технику. Забить на красоту, на милоту, на счастливые детские глаза и слезы-сопли после какой-нибудь неудачи, оставить сантименты Лизавете. Только высота прыжка, галки недокрута, пролетность, сила, заходы-выезды. Единственный способ сохранить их как спортсменок – не привязываться.

С остальным должны помогать родители. А у некоторых их нет.

Настасья

- Ты поздно, - говорит отец, когда я вхожу в дом.

- Я гуляла.

- Далеко?

- По магазинам. Покупала спортивную форму и… так, всякие мелочи.

- Скажи-ка мне, Настасья, за что звонил и извинялся Сергей Крестовский? Что за проблема с тренером?

- Ничего, - поспешно отвечаю я.

- Врешь.

- Нет. Ничего особенного. Тренер отошла, время аренды закончилось, и я помешала репетиции шоу. Сергей Олегович звонил, извинился и заменил тренера.

- Почему ты не сказала мне?

- Потому что мне почти двадцать, пора решать хоть какие-то проблемы самостоятельно. Особенно если это всего лишь невозможность посмотреть на часы.

- Что-нибудь купила? – Папа меняет тему, а значит, злится.

Но мне все равно придется сказать ему о Никите: Макс обязан будет сообщить, это же вопросы безопасности. Бедного парня еще наверняка ждет проверка: откуда, чем живет, кто родители, не представляет ли угрозы единственный человек, запавший на такую, как я.

- Меня позвал на свидание один парень. На каток. Мы договорились пойти в субботу.

- Где ты с ним познакомилась? – после долгой паузы спрашивает отец.

- В «Элит» после тренировки, в кафе. Он угостил меня лимонадом.

- И что это за парень? Как он выглядит?

Я морщусь.

- Папа, я не знаю, как он выглядит. По общению очень милый. Спроси Макса, он видел его мельком, когда Никита провожал меня до машины.

- И зачем этому Никите приглашать тебя на свидание?

Мне хочется психануть. Бросить в отца ботинком, раскричаться, что я взрослая и имею право строить свою жизнь так, как хочется. Что необязательно напоминать об инвалидности и намекать, что ни один нормальный мужик на меня не посмотрит.

Но все это имело бы смысл, если бы я могла себя обеспечить. В тринадцать, живя за счет родителей, можно бунтовать, прикрываясь подростковым кризисом. В двадцать можно пойти в задницу и работать самой, но для меня этот вариант давно потерян. Папа не забудет об этом напомнить.

- Может, я ему просто понравилась?

- Пусть сбросит свои данные. Проверю.

- А можно без этого? – спрашиваю я, но надежды совсем нет.