Не пойман – не тень - стр. 51
Она отступила, приоткрывая проход. Он шагнул внутрь, не снимая пальто. И в тот момент, когда за ним захлопнулась дверь, разом оборвалось всё сдерживающее. Ни взгляда, ни фразы, ни вопроса. Он просто потянулся вперёд, нашёл её губы и поцеловал.
Поцелуй был не проверкой, не предложением. Он был актом жажды. Как если бы он неделю блуждал по пустыне и только сейчас добрался до воды. Он не гладил её – он держал. Пальцы скользнули по её щеке, перешли к затылку, крепко, почти с жадностью. Он чувствовал, как её тело сначала замирает от неожиданности, а затем расплавляется – как будто она всё это время только и ждала, чтобы не сопротивляться.
Алена не отступила. Наоборот, ответила сразу, с той же силой, с тем же жаром. Её руки оказались у него под пальто, пальцы впились в водолазку, двинулись вверх по спине. Поцелуй стал глубже, голоднее. Движения – быстрее. Не было никакой медлительности, никакого притворства, будто между ними уже было всё, и теперь не нужно начинать заново – только продолжить.
Они целовались в коридоре, не дойдя до комнаты. С каждой секундой одежда становилась лишней. Он расстёгивал её свитер с таким же отчаянием, как будто от этого зависело, выживет ли он. Она сбрасывала с него пальто, не заботясь о пуговицах. Водолазка пошла вверх, сдвинулась, он потянулся к краю её футболки – тонкой, почти прозрачной от домашнего тепла. Ткань соскользнула по коже, как шелк, обнажив дыхание.
Нетерпение росло как пожар, охватывая плечи, запястья, шею. Их тела искали друг друга с жадностью, которую невозможно симулировать. Не было времени на застенчивость, на паузы, на медленные касания. Их влекло – не только плоть, но и то, что скопилось между ними за недели, месяцы, сдерживаемые взгляды, невысказанные фразы, недотронутые жесты.
Он чувствовал, как в груди что-то взрывается, освобождается. Она – как её дыхание становится громче, как её кожа теплеет под пальцами, как она цепляется за него, будто боится, что он исчезнет. Они почти не говорили – и в этом молчании было всё. Страсть. Согласие. Потребность. Решимость.
Воронин никогда не был таким. Ни с кем. Даже с Аллой. Там было чувство, доверие, тишина. Здесь – другая стихия. Ничего ровного, ничего осторожного. Только голод. Человеческий, живой, нестерпимый. И Алёна отвечала на него так, будто он только и был тем, кого она ждала. Всю себя.
Сергей провёл губами по её шее, опускаясь ниже, чувствуя, как она выгибается к нему навстречу, как её пальцы дрожат, и эта дрожь не от холода. В коридоре стало душно. Пространство исчезло. Остались только кожа, дыхание, запах. Руки нашли пояс брюк, сорвали, как сорвали остатки прежнего мира, в котором нельзя было так – без слов, без объяснений, просто от желания.