Не потревожим зла - стр. 31

Это был Якоб.

Она неотрывно смотрела на него, едва осознавая, что сейчас концерт Inferno № 6 и все мертвецы здесь — просто готы с пожизненным Хеллоуином.

Но Якоб был среди них. Мертвее всех. И он пришел специально для нее.

«Чтобы ты помнила, Алиса, — говорили его бледные голубые глаза, — что задолжала мне обещание».

Слегка вздернутый нос, капризно оттопыренная нижняя губа и въедливый, болезненный взор… Якоб смотрел на нее исподлобья с молчаливым укором, неумолимо приближаясь. Его руки легли на железное ограждение между ними, и он тряхнул его изо всех сил. Металл глухо лязгнул.

Открывай свою чертову дверь, Алиса.

Она отшатнулась, вдавливаясь в кого-то позади себя.

От его близости веяло опасностью.

«Как такое вообще возможно?»

Эта колдовская песня? Ее сумасшествие? Все сразу?

Якоб не давал ответа, но парадоксально воплощал его собой. Желание исполнилось, он здесь.

Только что-то ты не рада.

Внезапно в уши отчетливо влились чьи-то ожесточенные слова, приводящие ее в чувство:

But it was me who knocked on your door.

It was you who closed it[10].

Люк Янсен закончил ими песню.

Этот контакт не хотелось продлевать. Алиса не выдержала и рванула сквозь толпу с такой силой, что даже кто-то умудрился попадать.

Вот вам слэм, придурки.

Гитары взревели снова, и она увидела небо в алмазах. Локти уже сами прокладывали путь среди беснующихся людей. Мелькали проколотые губы и носы, подведенные глаза и чьи-то черные слезы.

Господи, только бы выбраться.

Стоило только оказаться в пустом проходе, и Алиса побежала так, словно за ней гнались. Она влетела в здание и интуитивно нашла дверь туалета. Здесь было тише.

Капала вода, а зеленоватый свет лампы тускло отражался в белом кафеле. Все кабинки были пусты. Она оперлась о раковину, тяжело дыша и пытаясь сфокусировать взгляд на своем отражении. Наконец-то это получилось. В глазах лихорадочно дрожали какие-то блики.

За этими стенами продолжал грохотать стадион, там все шло своим чередом, и едва верилось, что все это находится рядом.

…Этот Янсен придает смерти красивую форму, делая ее изысканной и желанной. Но смерть некрасива. Алиса это знала лучше всех.

Мир наконец перестал кружиться, возвращая ей чувство опоры под ногами.

— Ну где ты? — тихо спросила она Якоба, словно он был здесь. — Выходи. Ты же за мной пришел.

Вода продолжала капать. И никто не появился.

Мир плавно, исподтишка вернул себе цвета, выставив ее идиоткой в собственных глазах.

«Не списывай это на поехавшие мозги, — коварно шепнул ей внутренний голос. — Знаешь, что не только ты его видела. Он тебя — тоже».