Не потерять человека - стр. 48
Неустроев наклонился к Болдыреву и тихо спрашивал его о чем-то…
А Шестаков напористо излагал программу необходимых для обеспечения похода действий:
– В ближайшие дни надо провести партийную конференцию на судоремзаводе и механическом заводе Лида! Нужно обратиться с воззванием к трудовому населению Архангельска – разъяснить громадность стоящей перед нами задачи…
Щекутьев, внимательно слушая Шестакова, что-то торопливо помечал в своем блокноте.
– Центральный комитет партии, ВЦИК и Реввоенсовет Республики призывают губернскую партийную организацию, – звучал над ними голос Шестакова, – бросить на самые трудные участки экспедиции коммунистов, сознательных пролетариев, лучшую часть старого офицерства…
Вскоре совещание окончилось. В коридоре Шестаков и Щекутьев долго обнимались, радостно восклицали что-то, хлопали друг друга по плечам.
– Привел все-таки Бог свидеться, – довольно говорил Шестаков. – Ведь с шестнадцатого года нас с тобою где только не мотало…
– Меня-то не очень, – смеется Щекутьев. – Как в январе семнадцатого перевели на Север, так и трублю в Архангельске бессменно.
– Ты и тут по части радио командуешь?
– Начальник службы связи! – гордо сообщил Щекутьев.
К ним подошел Неустроев, и Шестаков представил ему Щекутьева:
– Знакомьтесь, Константин Петрович, – военмор Щекутьев Сергей Сергеевич, мой соратник по минной дивизии, а ныне главный архангельский Маркони…
Неустроев приветливо поклонился:
– Весьма рад…
– И мне очень приятно, Константин Петрович, – искренне сказал Щекутьев. – Я еще в Морском корпусе, в гардемаринах, был про вас наслышан.
– Ну уж, ну уж… – Смущенно улыбаясь, Неустроев отошел.
– А я частенько вспоминал, как мы с тобой в Данциге повоевали, – мечтательно прищурился Щекутьев. – Ох и операция была лихая!
– Лихая, ничего не скажешь, – согласился Шестаков и, немного помолчав, добавил душевно: – Я очень рад, Сережа, что ты с нами.
– Ну еще бы! – охотно поддержал его Щекутьев. – Мне тут довелось с Шуриком Новосельским столкнуться, когда белые отступали…
Щекутьев задумался, и Шестаков поторопил его:
– Ну-ну, так что Шурик?
Щекутьев посуровел, сказал неприязненно:
– Враг. Да еще какой! Злобы сколько… А ведь койки в кубрике рядом висели… Хлебом делились…
– Диалектика революции, – развел руками Шестаков. – Я потому и радуюсь тебе… Ну, дружок, я помчался – дел невпроворот. Как устроюсь – дам знать. Пока…
– Оревуар!.. – улыбнулся Щекутьев.
Четыре тысячи Солоницын достал.
И теперь в горнице Чаплицкий и Берс вместе с хозяином пили чай. В комнате было почти темно – лишь вялый огонек лампады под образами еле колебал сумрак.