Не потерять человека - стр. 31
Севрюков кивнул:
– Ну, допустим…
– Сегодня около полуночи из Архангельска пойдет почтовая упряжка в Иоканьгу. Почту повезет матрос Якимов с ненцем-каюром…
– А откуда вы это знаете? – хитро прищурился Севрюков.
– Вот это не ваше дело, уважаемый прапорщик. – Чаплицкий поднялся, сказал поучительно: – И вообще: не проверяйте меня, не соревнуйтесь со мной, не спорьте – вы всегда будете в проигрыше.
Севрюков спросил, набычившись:
– Интересно знать, почему бы?..
Чаплицкий деловито продул пустой мундштук и ответил ровным голосом:
– Потому что ваш ангел там… – он показал рукой вверх, – отдан в услужение моему. Мне думается, там тоже классовое неравенство и вскоре ангелы-социалисты затеют классовую борьбу…
Ротмистр Берс захохотал:
– Не пыжьтесь, Севрюков, – такова ваша карма, записанная в священной книге судеб Бханата-Рутия…
Севрюков переводил взгляд с одного на другого, и ненавистническая скрипучая слеза повисла у него на редких белесых ресницах:
– Шутите? Шутнички-и! Раздери вас в корень! Дошутились! Расею-матушку на ногте унести можно. – Он протянул к ним свой мосластый грязный кукиш. – Нигде нам не будет пристанища… Такую землю потеряли-и…
Берс глупо пошутил:
– Приличный кусок своей земли вы унесете в эмиграцию под ногтями! Ха-ха!
Севрюков повернулся к нему всем корпусом:
– А ты, немец, молчи! – С досады он даже плюнул. – Тьфу! Двести лет вы тут пили-ели, пановали – и все как в корчме. Одно слово – наемники…
– Хватит, господа! – нетерпеливо стукнул ладонью по ящику Чаплицкий. – Вы согласны, Севрюков?..
Военмор Иван Соколков держал в руках верхнюю деку концертного рояля. Запотевшая с холода черная лаковость ее завораживала Ивана, он протирал ладонью окошко в серой мокрой испарине и смотрелся в темное зеркальное отражение. Гордо вздымал бровь, шевелил слабыми усишками, грозно морщил свою курносую бульбочку. Потом улыбнулся: наружностью своею остался доволен. И декой рояльной – тоже.
– Хорошая вещь, однако, – сказал он удовлетворенно, взял из угла топорик и ловко стал распускать деку на щепки, узкие досочки, стружки. – На вечер хватит…
Иван Соколков был человек неспешный, степенный, сильно ценивший покой.
Дорога на военную службу, в Петроград, ему понравилась; много дней стучали по железке колеса телячьего вагона – от его родной деревни Гущи в бескрайних барабинских степях до сумеречной, подернутой дымчатым дождливым туманом столицы, и все это время можно было спокойно спать на свежеоструганных, ладных, пронзительно пахнувших сосной нарах.
Просыпался, когда котловые разносили по вагонам тяжелые обеденные бачки, с удовольствием завтракал, обедал, ужинал и снова безмятежно засыпал.