Не по совести - стр. 27

Когда преобразившаяся дочь выходила из уютной каморки, отгороженной от основных помещений едва ощутимой стенкой, непутёвый отец уже изрядно «принял на грудь» и чувствовал себя превосходно, наслаждаясь, как он считал, вполне удавшейся жизнью.

– Куда расфуфырилась, грязная шлюха? – не сумел он сдержать зловредного замечания, но и невольно поразился бесподобной красотой повзрослевшей дочери. – Опять пошла позорить почитаемого родителя?

– Позорить?! – с негодованием воскликнула обалдевшая девушка, никак не желавшая привыкнуть к незаслуженно хамскому обращению. – Интересно спросить, а где Вы, отнюдь не любезный папенька, были, когда мне в шестнадцать лет пришлось идти на блудливую, безнравственную панель – водочку кушали? Так вот и жрите, а не то договоритесь и больше ее никогда не увидите. Обижусь, «…вашу мамашу», уйду – а вот тогда поглядите… самому придется идти зарабатывать.

Так сложилось, что язвительная дочка обращалась к отцу на высокопарное «Вы», но не потому, что чересчур его уважала либо любила, а напротив, хотела лишний раз показать, до какой он степени безразличен. Мужчину (с его-то потерянной гордостью?) поначалу предвзятое отношение несколько раздражало, но потом, совершенно утратив чувство человеческого достоинства, он стал воспринимать выказываемый негатив нормально, всецело естественно.

Еще раз подарив безответственному родителю взгляд, полный нескрываемого, ледяного презрения, Азмира нарочито фыркнула и словно легкий ветерок выпорхнула на улицу. На дворе было еще светло, оделась она прилично, поэтому такси вызывать не стала, а отправилась на площадь Пушкина, следуя в обычной маршрутке. Как и полагается любой, уважающей себя, девушке, она опоздала на пятнадцать минут.

Преданный кавалер давно находился на месте и в томном ожидании ёрзал на ресторанном стуле; он собирался сказать нечто самое важное, однако никак не мог собраться с правильными мысля́ми, с чего же все-таки стоит начать судьбоносное, совсем не деловое, признание. Что же невероятного, необычного могло так сильно тяготить неспокойную юную душу? Подходил к концу второй семестр первого курса его высшего обучения, а готовясь к экзаменам, он имел свободное время и уникальную возможность ненадолго покидать учебное заведение. Небольшую отсрочку влюблённый парень решил использовать, чтобы съездить в родное Иваново, а оказавшись дома, сделать Тагиевой серьёзное предложение. Какое? Конечно же, попросить её выйти замуж и стать его обожаемой, дражайшей супругой. Вдохновлённый великой целью (разумеется, тайком от обоих родителей) молодой курсант долго экономил выдаваемые ему учебные капиталы, и умудрился приобрести для милой избранницы дорогое кольцо, украшенное драгоценным бриллиантом. И вот именно его он собирался преподнести сегодня возлюбленной девушке, причем вместе с мужественной рукой и пламенным сердцем. Оно и неудивительно, что значимое, едва ли не сенсационное обстоятельство явилось причиной крайнего возбуждения. Когда прекраснейшая из девушек легкой походкой вошла в пристойное помещение, плывя по полированному паркету так грациозно, словно бы сказочный лебедь передвигался по игравшей глади спокойного озера, ей сразу же бросилось то крайне волнительное состояние, что захватило любимого человека. Нежно поцеловав его в гладкую щёку (дальше у них покамест не заходило), она уселась на стуле, оказавшись прямо напротив смущённого кавалера, выглядевшего очень и очень неловко. Наблюдая, как лицевая мимика меняется в разных красках, становясь то бледной, то красной, а то бело-красной одновременно, отменная актриса изобразила нескончаемую заинтересованность; она уставилась несмелому кавалеру прямо в глаза, как бы обозначая, что поскорее желает узнать, чего же конкретно явилось поводом необычайного поведения. Буквально поедая молчаливого собеседника томящимся взором, Тагиева (может, о чём и догадывалась?) только еще сильнее его смутила, заставив отвести взволнованный взгляд и виновато потупить изумленные, максимально восхищенные, очи.