Не паникуй! История создания книги «Автостопом по Галактике» - стр. 8

Студент из Дугласа вышел не блестящий, хотя он всегда гордился тем, какую большую работу проделал по изучению творчества Кристофера Смарта, поэта XVIII века: «Смарт годами держал пальму первенства как самый заядлый пьяница и развратник из всех студентов, каких только знали стены Кембриджа. Случалось, он щеголял в женском платье, напившись в том же самом пабе, в который захаживал я. Из Кембриджа он перекочевал на Граб-стрит[12], где прославился как самый скандальный писака за всю историю. А потом он внезапно ударился в религию и стал набожным донельзя. Случалось, он падал на колени прямо посреди улицы и принимался возносить громогласные молитвы. За это-то его и упекли в сумасшедший дом, где он написал длиннющую, как “Потерянный рай”, поэму “Возвеселитесь во Агнце” и первым в истории попытался сочинять на английском стихи в жанре библейской поэзии».

Дуглас постоянно пропускал сроки сдачи домашних заданий: за три года учебы ему удалось закончить всего три письменные работы. Впрочем, это может объясняться не столько его легендарной медлительностью, сколько тем, что учеба занимала лишь скромное третье место в списке его интересов – после театра и пабов.

Направляясь в Кембридж, Дуглас собирался вступить в студенческий театральный клуб «Огни рампы», и эта мечта сбылась, но не принесла особой радости ни ему, ни его одноклубникам. С первой попытки его не приняли – по словам Дугласа, «это был закрытый коллектив, состоящий из людей, чересчур довольных собой». Ему дали понять, что он еще совсем «зеленый новичок», и Дугласу пришлось удовольствоваться членством в кембриджском Обществе легких развлечений, ставившем увеселительные спектакли для больниц, тюрем и тому подобных заведений. Особой популярностью они не пользовались (по крайней мере, в тюрьмах), и впоследствии Дуглас вспоминал об этом периоде жизни с большим смущением.

Во втором семестре, обретя некоторую уверенность в себе, он вместе со своим другом Китом Джеффри решил попытать счастья на одном из открытых прослушиваний, которые время от времени устраивали «Огни рампы». Это были неформальные вечеринки, где любой желающий мог просто выйти на сцену и исполнить номер. «Оказалось, – вспоминал Дуглас, – у них есть один парень, совершенно непохожий на прочих членов комитета, – дружелюбный, внимательный и вообще приятный во всех отношениях, в отличие от всех остальных. Звали его Саймон Джонс. Благодаря его поддержке меня наконец-то приняли в “Огни рампы”. Но репертуар в “Огнях рампы” был очень традиционный: пантомима на Рождество, вечернее ревю в среднем семестре и какое-нибудь зрелищное коммерческое шоу в конце учебного года. Они обязаны были готовить эти три представления каждый год и потому не могли позволить себе никаких рискованных экспериментов. По-моему, Генри Портер, профессор истории и казначей “Огней рампы”, первым сказал, что своей славой клуб обязан не кембриджским спектаклям как таковым, а их последующим переработкам. Шоу “За гранью” родилось вне стен Кембриджа, как, собственно, и “Кембриджский цирк” (где дебютировал Джон Клиз). Все это были переработки, созданные уже после выпуска из университета. А самим “Огням рампы” приходилось держаться в рамках своих традиционных ежегодных постановок».