Не опали меня, Купина. 1812 - стр. 12

Итак, четырнадцатая столица, из тех, что мы покорили с нашим императором, горела. Как ни странно – пылающий город никого не согревал своим жаром. Все зябли и задыхались. Только в тот момент мы во всей полноте осознали то, на что не хотели обращать внимания ранее: ведь почти все города на московском направлении – Смоленск, Дорогобуж, Вязьма, Гжатск – доставались нам сожжёнными. Причем в этом обвиняли французскую армию. Но мы же не самоубийцы! Перед лицом Европы наш император должен был снять обвинение ещё в одном пожаре – московском. Может быть, поэтому вначале были приняты самые суровые меры ко всем заподозренным в поджогах.

Здесь воспользуюсь заметками моего друга Жана-Люка Бамберже. Он пишет: «Во время пожара у нас прошел слух, что русские где-то за Москвой под руководством какого-то немецкого инженера изготовили гигантский воздушный шар с крыльями. Аэростат должен был летать над нашей армией и, выбрав цель, сбрасывать на неё какой-то огненный дождь. Говорили, что прежде всего с помощью шара будут охотиться на высших командиров и, конечно, на нашего императора. Однако во время испытаний крылья всё время обламывались, и шар летел по воле ветра. Но разговоров на эту тему было много».

В Москве после невиданного пожара мы начали понимать, в какую ловушку завёл нас наш император, но говорили об этом только шёпотом. Подходило к концу время, когда все державы Европы и все религии считали за честь участвовать в проектах нашего великого императора. Заканчивалась пора, когда одно лишь появление Наполеона перед солдатами вдохновляло их на подвиги и самопожертвование. Канули в Лету те времена, когда люди, причём как французы, так и иностранцы, со всех ног летели хоть глазком взглянуть на повелителя народов и гениального полководца, чтобы потом рассказывать потомкам, что видели воочию