Не ныряйте с незнакомых скал - стр. 13
Сказать честно, ни до чего такого разумного и важного я пока не додумался. Я просто играю сам с собой в такую игру. Она называется «Удержи крышу».
Иногда мелькает что-то. Словно за всем этим, за всеми моими вопросами проглядывает что-то. Такое… вечное и светлое.
С другого уровня. С более высокого, до которого мне пока не достать.
И это – здо́рово.
Это оно, то самое. Оно не даёт мне нажраться таблеток или заняться изготовлением удобной и мягкой шейной петли.
«Всё, крыша. Стой. Не расслабляйся».
Это я говорю потому, что стукнула входная дверь. Мама вернулась.
Глава 8
– Нет, ты не представляешь! – с порога начинает она. – Да проще гулять по джунглям Амазонки, чем идти в дебри к этим чиновникам! Сидят, штаны протирают! Смотрят на тебя, как будто ты хочешь у них отнять их последний, личный рубль! Ты не представляешь, какие там чёрствые люди сидят… какие…
Так или примерно так заканчивается каждый поход матери с собес, в пенсионный отдел и во все прочие присутственные места.
Неужели там правда одни чёрствые? Это что, их специально туда отбирают? Или ими становятся даже самые нормальные люди после месяца работы? А если кто-то не становится – того увольяют?
Я хотел было задать матери этот вопрос. Но решил не подливать масла в огонь.
Мать усаживается рядом со мной на стул:
– Нет, я больше не могу! А ведь мне туда ходить не переходить!
– Ма! Не надо, ма…
– Да что – «ма»! Звери! Просто звери, это не люди – это сволочи…
В материнском лексиконе больше нет ругательных слов. Это – самые страшные. Дальше она повторяет всё это раза три, в разных вариациях.
– Вот коляску-раздолбайку – бери хоть сейчас! Такую, в которой колёса надо руками крутить. В которой сиденье мягкое и спинка короткая. Ты в такой просто сидеть не сможешь, не то что передвигаться! Как с этим смириться?
– Не знаю.
А сидеть в такой коляске – и правда не могу. Мы пробовали. Поэтому и сижу только на кровати.
– Коляска на рост метр девяносто, на электроприводе, с хорошими колёсами, с твёрдой спинкой, с подголовником, чтоб ты мог сидеть и сам ею управлять, стоит двести тысяч. «У нас таких колясок нет… Вас много, а государство не резиновое! Это – ваши проблемы! Кто вас заставлял ломать позвоночник! Не положено…» Не положено им! Прости Господи, посмотрела бы я на них, если бы их так шандарахнуло! Или их детей! Прости Господи!
Мать – верующая. Раньше это было почти незаметно, но как только случилась беда, мать стала ходить в церковь каждое воскресенье, а то и чаще. Иногда мать пыталась заводить со мной «душеспасительные разговоры», но быстро поняла, что, кроме скандалов, из этого ничего не выходит.