( Не ) настоящий ангел - стр. 26
— Не мог другую ветеринарку найти, с мягкими стульями? — огрызаюсь я. По дебильному, понятное дело, просто раздражение требует найти выход и сорваться на кому-нибудь — потребность.
— По мнению гугл карт, это ближайшая круглосуточная, — устало выдыхает Арсеньев.
Он прислоняется спиной к жутко выкрашенной стене позади, вытягивает ноги и прикрывает глаза. Серьезно? Решил поспать?
— Слыш, — бью его кулаком в плечо. — Страдать — так вместе!
Но тут даже Вискас не на моей стороне. Прикрыл глаза и тарахтит на мужской груди, закутанный в полотенце. Пригрелся, гад. Ему что, вообще не больно? Может мы зря труханули и сорвались к врачу и всё само зарастет?
Но острое чувство вины напрочь затмевает усталость и желание махнуть рукой на двух неприятных мне самцов. Всё-таки я разбила бутылку, я же не выкинула осколки, даже не подумав о коте. Хотя так этой мохнатой пьяни и надо! Никакого инстинкта самосохранения, чисто бомжатские привычки — лезть куда не следует ради бухла. Никакой породы и самоуважения.
— За что мне все это, — чуть слышно бухтит старый добрый недруг.
— Серьезно? — фыркаю я, да так громко, что тетка за стойкой ресепшена поднимает взгляд на нашу парочку. — Долго еще? — не упускаю возможность рявкнуть в ее сторону.
Ну, не то, чтобы рявкнуть, но громко и раздраженно спросить.
— У врача срочная операция, вам же объяснили, — чуть ли не сквозь зубы говорит она.
— А врач только один, ну конечно! — не унимаюсь. Вот было бы у меня винишко — я была гораздо добрее.
— В ночную смену дежурит только один, — коротко отрезает не очень приятная сотрудница. Или это я на ее взгляд не очень приятная?
— Зашибись сервис, — тихо ворчу.
Прислоняюсь головой к стене позади и пару раз гневно выдыхаю, пытаясь совладать с раздражением. Нужно поесть. Срочно. А то я голодная и уставшая могу и покусать кого-нибудь. Предпочла бы знакомую мужскую задницу, но чую, не обойду стороной и тетку за стойкой.
Кидаю взгляд на Антона, сохраняющего пойманный дзен. Он немного развернул голову в мою сторону и смотрит из-под опущенных век на меня. Тяжело и вдумчиво. Классический взгляд, пронесенный через года.
— Чего? — рявкаю и на него.
— Ты совсем не изменилась, — ставит диагноз.
И это тот случай, когда слова — не комплимент.
— Много ты знаешь, — выходит чуть более отчаянно, чем хотелось бы. Я отвожу взгляд и встаю с пластикового стула — орудия пыток двадцатого века. Последний раз такие в садике видела.
— Ты куда? — спрашивает сурово.
— Успокойся, размяться схожу, задница затекла, — кидаю из-за плеча и иду на выход. Чувствуя, как чей-то взгляд приклеивается к той самой, почти квадратной части тела.