Не надейтесь на князей, на сынов человеческих - стр. 13
– Да кто ты такой?!
– Немазаный, – говорю, – сухой.
Бесполезно пьяному что-то объяснять.
Закрыл дверь перед его носом. Через полчаса снова стук. Открываю, приготовив грозную тираду, отшить хулигана. Вместо него на пороге бугай. Здоровенный шкаф во весь проём. Тирада испарилась, будто не было, я заторопился захлопнуть дверь. Захлопнуть успел, на завов закрыть – нет. По двери ручища с лопату величиной как шибанёт. Я пушинкой отлетел. Шкаф с головой и ногами танком двинул на меня. Думаю, сейчас начнётся кровавое побоище. Нас хоть и трое, да Фарид вообще легковес, килограммов пятьдесят пять в нём, пальцы музыкальные – на баяне играет. Мишка спортивный парень, хоккеист, но не Алёша Попович. Надеяться можно только на себя. Громила наступает… Плечищи, ручищи, на лице выражение: сейчас порву всех, как обезьяна газету. Я сначала попятился, а потом остановился и по всем правилам, как учил Казанцев, делаю шаг навстречу, с правой ноги на левую ступаю и наношу короткий прямой удар, рука полностью разгибается в локте, пальцы кулака строго параллельно земле идут… Со всей силы вложился и точно в подбородок правой попал. Громила разом интерес ко мне потерял и всей тушей на спину грохнулся! Ребята услышали шум, со второго этажа прибегают… В углу стоял, таз, крышкой накрытый, мясо размораживалось, громила затылком об него. И лежит, скучает. Отключился. Мы его за руки за ноги вынесли на улицу. Сын заведующей отбежал к калитке.
– Забирай карифана! – крикнули ему.
Поднялись наверх, в окно смотрим, громила полежал-полежал, очухался. Тяжело сел, головой помотал, ставя мозги на место, если они, конечно, были под черепной коробкой, поднялся и тяжело пошёл от садика.
Мишка с Фаридом давай меня нахвалитвать:
– Как ты его уделал! Что значит боксёр!
А я сижу и думаю, други мои ненаглядные, знали бы вы мои ощущения, когда он ввалился. Страх обуял с ног до головы – этакий громила инвалидом сделает и не заметит. Жить захочешь – сделаешься храбрым.
***
Я рассказал батюшке Виталию о картине, увиденной мной много-много лет назад вблизи Крестовоздвиженского собора, когда он хулигана усмирял.
– Я тогда отчаянный был. Мог и в драку влезть. Нищих у храма не один раз защищал, бабульки прибегут, пожалуются, я туда. Прямо в облачении. Во мне всё переворачивается, когда нищих обижают… Убогие люди, инвалиды… Ты попробуй встань вот так с кружкой… А к ним начинаются вязаться… Бывало, и стукнуть приходилось, если русского языка не понимал человек. Потом настоятелю отцу Иоанну на исповеди покаюсь. Один раз батюшка Иоанн раскипятился, от службы отстранил. Получилось таким образом: я приехал людям квартиру освящать, пятиэтажка, захожу во двор, а там жених с невестой приехали. Свадьбу по дороге из загса отстала, они первыми приехали, из машины вышли, откуда ни возьмись парни подвыпившие. Начали требовать бутылку, дескать, мы должны за ваше здоровье выпить… Нагло напирают. Я подошёл, сделал замечание: ребята идите своей дорогой, видите, праздник у людей. Молодых и защитить некому, рядом лишь свидетель со свидетельницей. А хулиганов четыре упитанные рожи… Один поворачивается ко мне: