(не) Муз (ж) для Тальки - стр. 11

Впрочем, мучился я не долго. Вредная Таля вернулась минут через пять и вырубила музыку. Потом подсела рядом и примирительно спросила:

– Ну что, мир, Риф? Только уговор: уважительно относиться друг другу. Поздно вечером нервы друг другу не треплем. Моя последняя работа не совсем плоха, я надеюсь?

– Ещё как! Она просто отвратительно банальна! Ты перепишешь всё почти с нуля.

– Ах ты, мешок с шерстью! – прошипела дамочка и, скривившись, ушла спать.

– А ужин как же? – взвыл я, но вопль моей истерзанной попсой души остался без ответа. Сидеть в полной темноте мне совсем не понравилось, но будить взбалмошную Авторшу не стал.

Я открыл изумрудный глаз и с удивлением заметил, что на часах горит цифра одиннадцать. «Мда, что Муз, что автор – записные лентяи. А работать кто будет? Подумаешь, суббота! Я же её не в восемь утра будить собираюсь. Скоро полдень, а мы ещё даже с постелей не соизволили встать», – так стыдно мне ещё никогда не было, даже раковины ушей внутри порозовели. Я спрыгнул с кресла, которое выбрал в качестве постели и, стуча острыми коготками по полу, побежал в хозяйскую спальню.

– Таля, подъем! – я осторожно затряс дамочку за плечо. – Полдень скоро, а мы всё филоним.

– Отстань, Риф, выходные же!

– Нет, так мы не договаривались! Давай-ка, подымайся, соня! Сколько можно спать? Так мы сегодня ничего не успеем, – я обиженно засопел и, подражая коту, подсунул под свисающую ладонь пушистую голову, – Ну, мурр, Таля. Вставай, пожалуйста. Покорми меня завтраком, и я тебе открою одну Музовую тайну, как вдохнуть жизнь в твоих персонажей. Но сначала поедим.

– Риф, бессовестная ты скотина! У меня всего два выходных, а выспаться не дают всякие хвостатые, которых никто и не звал так рано, – проворчала Авторша и нехотя открыла один глаз. За окном, как и обычно, бесновался противный предновогодний дождь. – В такую погоду я умею делать хорошо только одну вещь – спать, – ворчливо заявила она. Перевернулась на другой бок и натянула одеяло на голову.

Я коварно улыбнулся, показав белоснежные клычки, и, вцепившись в пододеяльник, утащил его прочь. Мне вслед донёсся полный обиды вопль:

– Риф, я домашнюю скотину с когтями не заказывала. Верни мне моё имущество.

– Ни за что! Разве ты не хочешь узнать такой Музовый секрет, как «Немного огня в бокале со льдом, или правило изумрудного бикини»?

– Риф, какое бикини в декабре, а? Не Муз, а маньяк, – как ни сопротивлялась Таля, но пришлось вставать. В комнате было прохладно, а одеяло у неё нагло стащили. – Овсянки, сэр? – мстительно пропела она, сгребла меня в охапку и стала почёсывать за ухом. Я впервые понял, что «котоформа» – не такая уж плохая, в сущности, вещь, и довольно замурлыкал.