Не мой Ромео - стр. 38
Я набираю в легкие воздух и не тороплюсь выдыхать.
– Лицо у тебя сейчас краснее стоп-сигнала, – зубоскалит Тофер.
– Хуже всего то, что Джек скрыл от меня, кто он на самом деле, и смылся до того, как я проснулась.
Он морщится, захлопывает блокнот.
– О-па! Эта информация не для дневника. Каков подлец!
Я тяжело дышу, опять вспоминая, как позорно принимала Джека за Грега.
– Он обмолвился о блоге, я решила, что он видел мои эскизы, а на самом деле он принял меня за блогершу, которых не счесть… – Я морщу лоб. – Что ему стоило сказать, что я обозналась? Зачем было это скрывать?
Друг пожимает плечами и игриво поднимает брови.
– Ты была в своем развратном наряде?
– В том, что с единорогом.
Он присвистывает.
– Как мило!
– Он присвоил мои трусики.
– А вот это никуда не годится. Их надо вернуть.
Тофер знает, как для меня важна моя работа и как я обожаю придумывать и шить разные вещички, которые хотела бы надеть сама. Мои изделия – полная противоположность плохо сидящему, безразмерному ширпотребу с прилавков. Я создаю уникальное белье, от которого глаз не оторвешь, – причудливое, сексуальное. Оно предназначено для дерзких женщин с хорошей фигурой.
Неодобрение на лице Тофера превращается в скорб- ную гримасу, причем скорбь усугубляется на глазах. Он встает и, волоча ноги, приближается ко мне.
– Знаешь, детка, у меня есть для тебя другие новости. Лучше ты узнаешь их от меня, чем еще от кого-нибудь.
– Умоляю, подтверди, что мама и тетя Клара ни при чем! – прошу я со стоном. – Вечно они за мной подглядывают, мне даже приходится запирать комнату, где я шью.
Он качает головой, его длинные волосы красиво взлетают в воздух.
– Не томи, выкладывай!
– Я только что заглянул в Cut‘N’Curl за баночкой Sun Drop. Сама знаешь, они получают его напрямую от производителя. Там была Жизель… – Он затихает, и мне становится нехорошо.
– Она видела меня с Джеком!
Тофер наблюдает за моей реакцией.
– Она ни слова не сказала про тебя и Джека…
– Но?..
Он гримасничает, тяжело вздыхает, смотрит нежно:
– Она хвасталась колечком. Крутила его на пальце, совала всем под нос. Мне так жаль!
Мое сердце придавливает тяжеленным куском свинца, я силюсь его сбросить, извлечь из груди и отправить куда подальше. Мне нечем дышать.
– Колечко, говоришь?
Он садится на подлокотник кресла.
– Вчера вечером Престон сделал ей предложение. Кольцо он спрятал в чизкейке. Власть стереотипов! Тоска, а не праздник.
Я ломаю руки. Конечно, я знала, что это произойдет. Воскресные обеды, когда мне приходилось сидеть напротив них, буквально вопили: «Готовься! Жизель глаз не может от него отвести. Втюрилась по уши».