Не мой парень - стр. 31

Кимберли с силой вдавливает пальцы в стеклянную ножку, так что костяшки белеют:

— Сейчас не время, Финн. У меня интервью для «Скай» через неделю — там много вопросов о нас. Да меня туда и пригласили только из-за нашего романа. Это большой прорыв, мое первое интервью для крупного издания. Прошу, не порть все.

Ее нарумяненный подбородок начинает дрожать - кажется, что она вот-вот заплачет. В этот момент мне становится искренне ее жаль. Не потому что из-за меня она может потерять желанное внимание прессы, а потому что за все время, что мы знакомы, я ни разу не видел, чтобы она была близка к слезам. Даже когда мы расставались, Кимберли повела себя как профессиональный покерист — не проронила ни единой эмоции. И вот премьерой ее слезоизъявления стал тот факт, что она не сможет навалить три короба ванильной лжи какой-то иллюстрированной газетенке.

— Две недели, Ким, — говорю твердо, чтобы она поняла, что я не шучу. Не собираюсь задерживаться в роли тестостеронового аксессуара ни днем дольше.

Ким элегантно шмыгает носом, и на ее лице появляется благодарная улыбка.

— Спасибо, Финн. Для меня это много значит.

Киваю и разворачиваюсь к ней спиной, высматривая Тони. Мне не требуется много времени, чтобы найти в кишащей гонором толпе ее точеный силуэт. Она стоит в компании двух напыщенных петухов, которых, судя по их похотливым взглядам, явно не интересует, как пройти в туалет.

— Возьму выпить, — бросаю через плечо в дань воспитанию и направляюсь к ним. Никто сегодня не подступится к Тони. Не тогда, когда я присутствую здесь.

Я едва успеваю преодолеть пару шагов, как один из петухов в черном галантно предлагает ей руку, и вот они вместе направляются в сторону балконной террасы, оставив второго с двумя бокалами в руке и расстроенным клювом.

Ярость ударяет по вискам красным молотом: какого черта она уединяется с незнакомцем? И это чувство, погребенное под пыльным слоем прожитых дней, возвращается вновь. Ревность. Жгучая, мучительная, раскатывающая внутренности в лепешку. Перед глазами зреет ненавистная картина, как придурок опускает руку ей на поясницу и касается своими липкими пальцами ее родинок.

Ноги сами выносят меня на балкон, где я застаю не менее неприятную зарисовку: Тони сидит в широком кресле, а петух устроился в ее ногах, жадно ловя каждое падающее из ее рта слово.

С грохотом двери две пары глаз мгновенно устремляются на меня. Во взгляде Тони мелькает смятение, которое через секунду сменяется холодностью. Во взгляде петуха я не замечаю ничего, просто потому что на него не смотрю.