Не мой, не твоя - стр. 19

Что уж тут думать, когда выбирать не из чего. Я поблагодарила ее, записала под диктовку телефон и адрес.

– Завтра сможете подъехать?

– Смогу!

Господи, неужели хоть что-то наконец сдвинулось с мертвой точки?

5. 5

Тимур

Ещё с улицы я услышал, как отец кого-то распекает на весь двор. Наверняка свою очередную сиделку.

Ну точно.

– Дура безрукая! – рявкнул он.

Отец, конечно, и раньше любил поорать от души, но теперь, прикованный к инвалидному креслу, он – вообще зверь. Любая мелочь за пару секунд доводит его до бешенства.

Сиделки у него меняются так часто, что никто в доме не успевает запомнить их ни в лицо, ни по имени. Сбегают в слезах и в ужасе. Да и не они одни. Охранники, горничные – никто не задерживается. Только Влад и Тоня, привыкшие уже, видать, ко всему, сносят все его взбрыки. Но даже они бояться лишний раз попасться ему на глаза. Только со мной он ещё более-менее прежний.

Хотя мне стало не по себе, когда приехал и увидел его. Ладно, не ходит – про это я уже заранее знал, но даже представить не мог, что он так исхудал и состарился. Как будто не год, а лет пятнадцать прошло с последней встречи. Болезнь сильно его изменила. И характер у него испортился.

С августа сменилось четыре сиделки. Или пять? Не помню. Эта, видимо, тоже скоро от него сбежит.

Пока я поднимался на крыльцо, отец чем-то тяжелым жахнул по стене и снова заорал:

– Ни укол нормально сделать не может, ничего! Где только таких криворуких дур берут!

Через пару минут его сиделка, вся в слезах, попалась мне на лестнице.

Хотя лично я понять отца могу. Я вон вообще люто ненавидел всех, когда после аварии год лежал бревном.

Ну а отец таким стал полгода назад или чуть раньше. Он долго скрывал от меня свою болезнь. Потом всё надеялся, что сможет встать. Говорит, не хотел меня лишний раз тревожить, ломать мои планы, рушить проекты.

Мы же там в Москве свое дело замутили с одним чуваком с моего курса. Чувак тот прямо классический, хрестоматийный такой ботан. Выглядел как чучело – на башке хоть гнездо вей, и сам нелепый, несуразный, вечно в каких-то затрапезных бабушкиных кофтах. По универу ходил вдоль стенки, как пришибленный. Но, сука, умный, просто гений. Зовут его Лорс.

Сначала я на него даже внимания не обращал. Пока он на втором курсе не уделал меня на олимпиаде по сопромату. Вот тогда им заинтересовался. Только он поначалу от меня шарахался при том, что я с ним пытался разговаривать чуть ли не как с маленьким. А он стоял, втянув голову в воротник бабушкиной кофты и нихрена не было понятно – слышал он меня вообще или нет. Потом я все же потихоньку растормошил его.