Не молчи - стр. 7

Подхожу к женщине, провожу рукой по волосам. Она вздрагивает, но покорно ждет моего следующего шага. Я подхватываю со стола кляп для рта и одеваю на женщину. Не могу слышать ее стонов, поэтому кляп – обязательная предосторожность. Но это и дополнительная ответственность. Ведь я должен четко улавливать пределы желаний партнерши, потому как с кляпом во рту она не может использовать стоп-слово.

Сжимаю ее волосы в кулак, с силой тяну голову назад. Веду носом по тонкой шее с пульсирующей венкой. Марина включается мгновенно. Обхватываю второй рукой ее горло, нащупываю пульсирующую вену и немного сжимаю. Считаю удары, прикидывая, насколько ускорился пульс. Забавно. Я еще ничего не сделал, а она уже боится.

– Ты сегодня ночуешь у подруги? – спрашиваю.

Стандартная предосторожность, учитывая нашу договоренность о том, что муж не должен видеть следов порки. Иногда она после сессии отправляется ночевать в гостиницу, а мужу говорит, что поедет к подруге. Это нужно, чтобы прийти в себя и дождаться, пока сойдут следы ударов от плетки.

Марина закрывает глаза, а потом открывает. Это значит «да».

Хорошо. Значит, сегодня я могу позволить себе намного больше, чем в прошлый раз.

Из клуба уезжаю уже ночью. Я устал. Выжат, как лимон. Будто это не я два часа только что терзал пытками послушное тело нижней, а наоборот. Это ошибочное мнение, что Мастер – главный в игре. Все как раз наоборот. Соглашаясь на роль сабмисив, женщина полностью вверяет себя Мастеру. И только от чуткости последнего зависит успех сессии.

Я никогда не позволяю себе того, что находится за гранью допустимого. Эти границы мы установили еще на этапе знакомства. Но даже зная пределы, нужно все время пребывать в напряжении, улавливая каждую реакцию. Это особое состояние сознания, когда я не способен думать ни о чем другом, кроме желаний и реакций партнерши.

Как во время операции. Только в операционной есть приборы, облегчающие это понимание. А тут никаких приборов нет, приходится действовать наощупь. В такие минуты я забываю даже себя самого, становится легко и спокойно. И боль, терзающая душу последние годы, отступает.

Антураж и страх, который я мастерски нагнетаю во время сеанса, вызывает у партнерши природное желание бежать и защищаться. Но, поскольку возможности такой нет, она полностью себя доверяет, позволяя мне связать себя, и не только. И организм начинает вырабатывает собственное обезболивающее – эндорфины.

Я научился чутко улавливать момент этого перехода, когда она, обездвиженная, полностью отдается на волю победителя. Моя награда – тот момент, когда она, доверившись мне полностью, расслабляется и это позволяет женщине уйти в состояние сабспейса. А мне жадно вдыхать отголоски ее кайфа, на который сам я не способен.