Не молчи - стр. 16
Но мужчина снова удивил меня, жестом приглашая войти.
Первый порыв – гордо вскинув голову, прошествовать к себе и хлопнуть дверью. Но во мне взыграло банальное любопытство. За стенкой рабочие шумели столько дней, и мне стало интересно – во имя чего? Что там такое, в его квартире? Баррикады что ли строили? Вот пойду и узнаю. И конечно, я иду не потому, что хочу еще раз заглянуть в голубые глаза. И совсем не потому, что от него невыносимо приятно пахнет.
Прохожу в светлую гостиную, осматриваюсь.
– Садись, – он указывает в сторону дивана.
Как послушная школьница, я сажусь, куда мне сказали. Пока мужчина вышел из комнаты, разглядываю диковинный орнамент на стене. Кажется, это что-то типа мандалы или мозаики. Она выполнена черными тонкими линиями на светлой стене, и выглядит необычно. Раньше я такого нигде не видела. И что она может означать? Это какой-то оберег? Амулет? Или что-то другое?
Мужчина возвращается в комнату с небольшим чемоданчиком, который ставит на журнальный столик передо мной.
– У тебя есть аллергия на лекарства? – спрашивает он, открывая чемодан и раскрывая его полностью. Запах медикаментов тут же ударил в ноздри.
– Н-нет, – потрясенно смотрю на его руки, которые принялись неторопливо раскладывать необходимое на столике. Безропотно ожидаю, что будет дальше.
Кажется, в арсенале этого мужчины есть все. Он ловко выудил упаковку с ампулами, достал одну. Потом быстро наполнил шприц содержимым из ампулы. Достал ватные тампоны, какие-то баночки, от который идет запах антисептика.
Мой взгляд остановился на его длинных пальцах, которыми он сжал ампулу, по телу пробежала дрожь. Крупные ладони, в которых угадывается немалая сила, сейчас аккуратно оттягивают поршень шприца, чтобы набрать лекарство. Так легко и ловко, будто он только этим и занимается целыми днями.
– Что вы делаете? – отшатываюсь в сторону. Когда мужчина поднес шприц к моему лицу.
Голубые бездны обдали меня холодом, от которого похолодели пальцы. Но спорить как-то резко расхотелось.
– Это лидокаин, – спокойно произнесли губы мужчины, – нужно обезболить.
– Не надо, я буду кричать.
Отчего мне так страшно? Пока он ничего не сделал. Но меня уже трясет.
– Не будешь, – снова убийственно спокойный тон, – не шевелись.
Тело сковало и потряхивает мелкой дрожью. Кожи коснулась игла, потом укол, от которого я чуть поморщилась. Его рука ласково прошлась по здоровой щеке, совсем легко, почти неосязаемо. Не знаю, что это было, – так надо, чтобы лекарство подействовало? Это необходимо? Какая разница, когда под его пальцами кожа искрит маленькими электрическими разрядами?