Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде - стр. 31
– Безоружными? Охлюпкой? – недоверчиво произнесли сразу несколько человек. – С голоду передохнем!
– Какое-то оружье будет. С нами гридень, что запор отомкнет, к Москве тож отправится. Остальное в пути имать будем. Решайте сами, братцы, кому здесь оставаться, а кому судьбу пытати?!
Желающих остаться не нашлось. Помолясь Господу, москвичи стали ожидать ночного часа и избавления.
Сдавленный стон услышали все. Дверь распахнулась. Кто-то схватил огарок свечи, чтобы осветить ступени старой каменной лестницы, но Иван тотчас задул прыгающее пламя:
– Сдурел? Скрадом, только скрадом и молча, братцы!
У выхода стоял Оноприй с обнаженным мечом. Рядом валялось бездыханное тело.
– Пришлось… не захотел смену менять, – словно извиняясь, вымолвил киевлянин. – Затащить бы надобно, позже спохватятся…
– Разоблачаем его быстро! – велел Архип.
Меч, сулица, засапожник, сапоги – все, что могло пригодиться в дальнем пути, расхватали нетерпеливые руки. Оноприй быстро повел их к намеченной части стены. Яркая луна, словно в насмешку, смотрела на беглецов из звездной выси.
– У, волчица! – бормотнул кто-то из москвичей.
Стену преодолели без помех. Длинную конопляную прочную веревку взяли с собой, чтобы было из чего сделать простые узды для лошадей.
Горизонт едва начал светлеть, когда семь мужчин и одна женщина направили галопом своих скакунов правее яркой Северной звезды…
…Слава была единственной дочерью известного коваля, имевшего в Подоле кузню, лавку и добрую избу. В своих мыслях отец мечтал породниться с каким-нибудь купцом или боярином, потому с позором выгнал со двора сватов Оноприя. Девушка же души не чаяла в милом, и именно она подтолкнула парня на рискованный поступок. Слава рассуждала здраво: осядь они поблизости – отец рано или поздно отыщет и жестоко накажет своевольную пару. Бежать же в далекие края вдвоем, без денег, было страшно: Дикое поле привечало немало лихих людей, не служивших ни князю, ни хану, ни царю небесному.
Она заранее тайком смогла устроить на берегу великой реки схрон с парой седел, луком и колчаном, полным стрел, несколькими караваями хлеба, трутом и огнивом. Теперь она, одетая в мужскую одежду, скакала рядом с любимым, озаряя порою и его, и новых друзей ясной задорной улыбкой.
В полдень, найдя в глубокой балке еще сочную траву и ручей, беглецы остановились на дневку. Огня не разводили, откушали хлеб, соленое свиное сало, запили холодной чистой водицей. Ощущение свободы пьянило не хуже вина, хотелось развалиться, раскинув руки, и долго-долго любоваться бескрайней синевой бездонного неба. Кое-кто даже начал похрапывать.