Не красавица - стр. 10
— Ну тогда смотри внимательнее, — выговариваю шёпотом, не забыв при этом кокетливо дёрнуть Громова за воротник.
Развернувшись к нему спиной, снова поднимаю руки. Спрашивается, чего я так боялась танцев? Это очень легко. Нужно просто позволять музыке вести твоё тело. Ноги, талию, бёдра, руки, шею, волосы, губы, глаза… И тогда всё отлично получается.
В подтверждение этих мыслей парень, танцующий напротив, мне улыбается. Сразу видно, что он милый и добрый, и я без раздумий улыбаюсь и подмигиваю ему в ответ.
Прикосновение тела сзади не становится для меня неожиданностью. Оно кажется таким же естественным, как и то, что Громов оплатил мой коктейль. А для чего ещё нужны танцы? Это же зов тела, на который идут.
Зажмурившись, я продолжаю движение. Я красивая и соблазнительная, и в мире нет силы, способной убедить меня в обратном. А мужчина рядом, двигающийся со мной в такт, — лучшее тому подтверждение.
— Хорошо пахнешь, — сообщает Громов, убирая волосы с моей шеи.
Хотя, пожалуй, сейчас мне нравится называть его Дан. Громов он для прессы и для Сергея Борисовича, которого я, к слову, не очень-то и люблю. Глупо тереться о человека бёдрами и называть его по фамилии, согласитесь? Тем более когда этот человек делает комплимент твоему запаху.
— Это самодельная маска для волос из йогурта и авокадо, — считаю нужным пояснить. — Хорошо увлажняет.
Затылком я чувствую его смех и тоже улыбаюсь. Маска и правда отличная — я нашла этот рецепт три года назад в интернете и делаю дважды в неделю.
Всё происходит настолько естественно и идеально, что я не чувствую ни малейшего отторжения. Мне нравится, как Дан пробегается пальцами от моего предплечья к запястью и то, что я чувствую его дыхание на освобождённой от волос ключице. Нравится, как его руки то слегка надавливают на мою талию, то отпускают — это особый вид наслаждения, от которого в животе сладко сводит. Просто сумасшедшая ночь. Лучшая в моей жизни — сейчас я в этом уверена.
А потом Дан меня к себе разворачивает. Его глаза так красиво мерцают в свете неоновых лучей, пересекающих танцпол, что я не могу перестать улыбаться.
— А твои зрачки сейчас как обсидиан, — говорю я и, поняв, что он меня, скорее всего, не слышит, тянусь к виску, чтобы повторить. Позволяя себе небольшую шалость, нарочно задеваю губами его щёку: — Твои зрачки чёрные, как обсидиан. Этот камень ещё называют «коготь дьявола».
Неловко покачнувшись на каблуках, я собираюсь отстраниться, но Дан не даёт этого сделать, уверенно обнимая за талию. Его лицо находится совсем близко к моему, будто бы для поцелуя.