Не исчезай - стр. 17
Тирит ждал меня на кухне. Он яростно размахивал хвостом, пока я доставала пакет с кормом и наполняла миску. Конечно, он поэтому меня и разбудил, чтобы его покормили. А я ведь собиралась всего лишь чуть-чуть передохнуть, а сейчас уже почти утро. Неохотно опустила в тостер два ломтика хлеба. Механическими движениями налила йогурт в тарелку. Прямо сейчас я старалась избежать мыслей о подстерегающем меня абсурде и сосредоточиться на простых повседневных действиях. Мне ведь нужно было поесть, так что я буду есть.
Ломтик хлеба захрустел у меня во рту, когда я глотала, в глотке саднило. Я осторожно потрогала шею. Потом позволила взгляду скользнуть по столу, к тому месту, где Смилла сидела всего лишь сутки назад.
Утром они пришли на кухню вместе. Алекс держал Смиллу над головой на вытянутых руках. Она парила над ним, как самолет, и задыхалась от смеха каждый раз, когда он начинал кружиться вокруг своей оси или высоко подбрасывал ее в воздух. В какой-то момент ее голова чуть не задела открытую дверцу шкафчика, а в следующее мгновение мне показалось, что Алекс вот-вот потеряет равновесие и упадет. Но я держала свои возражения при себе, не хотелось ссориться, не хотелось портить им удовольствие.
Наконец Алекс опустил Смиллу на стул напротив меня и начал готовить ей завтрак. Она, подобрав коленки под ночную рубашку, следила за ним с восхищением. Возможно, именно чистое, неподдельное счастье Смиллы решило все дело. Возможно, именно в этот момент я укрепилась в решении, которое приняла ночью.
Хороший отец.
Хороший отец.
Хороший отец.
Я все еще видела Смиллу перед собой, но ее черты вдруг начали искажаться. Напротив меня сидела она и в то же время кто-то другой. Внезапно я вижу саму себя. А жизнерадостный, дурашливый мужчина, который хлопочет на кухне, – это мой собственный отец. Папа. Это он только что посадил меня на стул, после того как долго кружил и подбрасывал в воздух сильными руками. Это он открывает шкафчики и коробки, словно чтобы приготовить праздничный завтрак, но вместо этого продолжает дурачиться и делает все шиворот-навыворот. Он ставит тарелку мне на голову; вместо бутерброда мне достается салфетка, перемазанная маслом. Когда он наклоняется и целует меня в щеку, я чувствую его свежее утреннее дыхание, которое смешивается с запахом духов и женщины, исходящим от его кожи.
Входит мама, заспанная и с растрепанными волосами. Зевая, она прикрывает рукой рот, а папа, пританцовывая, подходит к ней, напевая какой-то дурацкий мотив. Она все еще держит руку у рта, но видно, что за ней лицо раскрывается в широкой улыбке. «Ты самый сумасшедший мужчина в мире». Они долго и нежно целуются, и папа, думая что я не слышу – или что я слишком маленькая, чтобы понять, – тихо шепчет: «Спасибо за эту ночь». Мама смущенно смеется и закатывает глаза. Но я вижу, что она счастлива, что ее глаза сияют. И внутри меня тоже тепло и радостно. Родители любят друг друга. И любят меня. У меня есть все, что можно пожелать.