Не играй с огнём - стр. 48
- Готова? – спрашивает Олег, подходя близко ко мне, становясь за спиной, готовый приступить к работе. Чувствую спиной его присутствие и меня это успокаивает. Олег не позволит мне сделать ошибку. – Мы будем…
- Мне кажется, Ева справится сама. – категорично напоминает вредный больной. Гром даже в таком состоянии ужасает своими интонациями и недвусмысленными взглядами.
- Не справлюсь, Адам, если задет какой-нибудь сосуд…
- Ева. – обрубает Гром. Он накрывает рукой стекло, не давая приступить к его извлечению. – Убери отсюда своего любовника, пока я не встал и не придушил его.
У Адама вряд ли хватит сил скрутить Верещагина и вытолкать его из операционной, но он непременно попробует, что станет для него рывком к смерти или чему похуже.
- Олег, я справлюсь. – неуверенно шепчу, прикусывая губу до крови. У меня руки отказываются слушать мозг, трясутся и всё роняют. – Иди.
Я думала, что Олег будет настаивать, что ничего не получится у меня и он останется, но Верещагин вылетел из операционной пулей. Видимо ему было невыносимо находиться рядом с Адамом.
- Приступай. У тебя всё получится. – приободрил меня Гром. – Соберись уже, Ева, ты очень талантливый врач. – я делаю шаг к нему и кладу руку на грудь, готовясь вытащить стекло. – Я уже наслушался милейших историй, когда медсестра Краснова ставила более достоверные диагнозы, чем её коллеги – врачи. Ты не раз уже ассистировала. Ну!
Рывком достаю стекло. К счастью, оно зашло неглубоко. Повредило только верхние слои эпидермиса. Гром кривится, но не издаёт и звука.
Беру иглу с ниткой и начинаю зашивать рану, соединяя рваную кожу вместе. Выглядит всё не так плохо, как казалось со стороны. У меня на всё уходит пара минут. После чего, я обрабатываю швы повидон - йодом и бинтую рану.
- Я попрошу, чтобы тебя перевели в палату. – снимаю перчатки и выбрасываю их. Чувствую себя как пьяная. Впервые что-то делаю сама. – Если быстро придёшь в норму, то завтра вечером тебя можно будет отпустить домой.
- Ага. – усмехается Адам и резко садится на столе, вызывая у меня негодование. Открываю рот, кривлюсь и не знаю даже, что сказать. Он повзрослел, но не изменился. Всё такой же безбашенный. – Если журналисты просекут про моё ранение, то загрызут вопросами и гипотезами.
Он соскакивает на ноги и кривится, рывком вынимает катетер из вены и шипит.
- Дай ватку.
- Ты с ума сошёл? – спрашиваю у него, подавая на автомате ватку с эфиром.
- Нет. Уверен, что Илона или кто-то ещё уже продал эту информацию кому-нибудь из репортёров. – говорит Адам спокойно. – Я не для этого пять лет батрачил, чтобы просрать всё в один день из-за твоего пиздализа.