(Не)хорошая девочка - стр. 26
Ударил! Отец меня ударил! Никогда в жизни не было – и вот на тебе! Господи, да неужели я действительно должна была остаться с ублюдком Бариновым, неужели он – то чего я заслуживаю, и ничего больше? Не хочу! Не хочу так даже думать!
– Дрянь мелкая, – шипит отец, сужая глаза. – И ведь поворачивается язык хамить!
У меня! У меня язык поворачивается! Родной отец меня в глаза именует некондицией, а хамила тут я. Чудесность зашкаливает.
– Ты хоть понимаешь, насколько меня подвела? – негромко поинтересовался отец, поднимая на меня свой тяжелый взгляд. – Ничего не хочешь мне объяснить, София?
– Например? – я медленно выдохнула. – Например, почему мой отец называет меня некондицией, будто я какой-то просроченный йогурт?
– А что, ты что-то большее, доченька? – Презрительный взгляд отца скользит по мне от макушки до босых пяток. – Ты? Я думал, что воспитал нормальную, хорошую девочку, а не очередную потаскушку, которых и так как нерезанных кур по улице бегает.
У меня на эту реплику даже цензурные слова заканчиваются. Мало мне гадостей Баринова, мало мне оплеух и пощечин, мало мне угроз.
На самом деле я четко ощущаю, как поступает ко мне со спины кипучая, злая ярость. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя так мерзко. Самое паршивое… Ну как ругаться с отцом? Ну последнее же дело! Но… Терпеть? Ага, а может мне еще упасть на колени, раскаяться, посыпать голову пеплом и поскакать обратно к Сереженьке? Нет. Никакой мир с отцом не стоит того, чтобы так класть на саму себя.
Нет, я была в курсе, что Олег Петрович Афанасьев – мой отец, никогда не отличался легким нравом. В семейном быту он был почти тираном, но даже при том, что он терпеть не мог хоть какие-то споры, но… Но смогла же я когда-то выбить у него право учиться не на экономическом факультете, а на юридическом. Были же какие-то границы моего личного, которые он никогда не нарушал. И никогда он не оскорблял меня, а сейчас – еще и делал это с вопиющей вульгарностью, от которой меня подташнивало.
Хорошая девочка, папина дочка, та самая, что в рот ему смотрела с самого их развода с матерью – потаскушка.
Из отцовских уст это звучит куда более хлестко и обидно, чем из уст Баринова. Меня прошибает аж до слез, таких злых, горьких слез, когда уже не было сил сдерживаться, хотелось только яростно ощериться и вцепиться зубами в горло обидчику.
И обидчик – мой отец. Мой любимый отец, чьего одобрения я действительно добивалась столько лет. Сколько турниров, конференций, конкурсов было выиграно, лишь бы увидеть папину одобрительную улыбку.